Иркутск неожиданно становится площадкой для статусных федеральных «саммитов» с силовым уклоном. В Сибири прошла коллегия Генпрокуратуры, а осенью тут состоится выездное заседание Совета безопасности. Радоваться ли местным элитам и особенно губернатору такому вниманию — или тревожиться? Это, конечно, зависит от повестки. Иркутская область расположена далеко от источников явных угроз безопасности, таких как терроризм или зоны боевых действий. Однако это возможность посмотреть на менее очевидные, но не менее значимые проблемы, например, экологические. Тем более что в число постоянных членов Совета безопасности входит спецпредставитель президента по вопросам экологии Сергей Иванов, а сам Владимир Путин неоднократно подчеркивал особое значение Байкала для него лично, для страны и для человечества.
Губернатор Сергей Левченко это, конечно, прекрасно знает и даже пытается использовать экологическую карту в качестве козыря. Например, три года назад он пообещал решить проблему отходов Байкальского целлюлозно-бумажного комбината (БЦБК). Что сделано за это время? Губернатор Левченко здорово преуспел в консолидации административных и финансовых ресурсов решения проблемы в своих руках. Но только в то, что он ими эффективно распорядится, верится все меньше. И вот почему.
Промышленную площадку БЦБК нужно рекультивировать, то есть очистить от золы, шлака и лигнина. Лигнин — это отходы целлюлозно-бумажного производства, которые физически больше всего напоминают ил, только ил высокотоксичный.
СПРАВКА «НОВОЙ»
Растительная ткань состоит в основном из целлюлозы, гемицеллюлозы и лигнина. Лигнин — полимер, содержащийся в естественной форме внутри растения, который обеспечивает механическую прочность и герметичность клеточных стенок.
В лиственных породах содержится до 25%, а вот в хвойных — до 38% лигнина. Поэтому проблема переработки или хранения содержащих лигнин отходов деревообрабатывающих производств особо актуальна для сибирских регионов. Результатом такой переработки являются уже другие лигнины, а точнее лигнинсодержащие вещества.
Безусловно, часть таких отходов пытаются перерабатывать. Но поскольку технологический процесс их переработки достаточно сложен и энергоемок, то его экономическая целесообразность ставится под сомнение. Например, процесс разложения лигнина на простые соединения типа бензола или фенола в несколько раз дороже получения этих продуктов из нефти и газа. Согласно имеющейся статистике, лишь 2% «технических» лигнинов идут в переработку, а остальные — сжигаются в специализированных установках или складируются.
Как и любые отходы, лигнин можно либо перерабатывать, либо утилизировать, то есть захоранивать. Но на пути к окончательному захоронению он, теоретически, может подвергаться различным видам обработки, например, сжиганию или удалению лишней влаги, то есть, проще говоря, сушке. Это в прекрасной теории. На деле же горящий лигнин значительно опаснее обычного, а проверенных промышленных технологий его сушки пока в мире нет.
Об этом «Новой газете» рассказал Роман Незовибатько, член экспертного совета Минприроды РФ. «Безусловно, часть таких отходов пытаются перерабатывать, получая различные основы для изготовления смол и связующих, пластификаторов и модификаторов, реагентов и наполнителей, — объясняет эксперт. — Но, поскольку технологический процесс их переработки достаточно сложен и энергоемок, то его экономическая целесообразность ставится под сомнение. Например, процесс разложения лигнина на простые соединения типа бензола или фенола в несколько раз дороже получения этих продуктов из нефти и газа. Да и полного доверия к существующим технологиям пока нет. В основном это экологически опасные экспериментальные производства, чья эффективность, увы, не доказана».
Впрочем, у Сергея Левченко свой взгляд на проблему. Добившись передачи полномочий по реализации проекта рекультивации промплощадки БЦБК с федерального уровня на областной и выпросив под это 6 миллиардов рублей, губернатор, почувствовав себя немного Илоном Маском, предложил прорывную технологию. Лигниновые карты осушаются, токсичный ил высушивается на месте, сокращаясь по массе и объему, а потом вывозится подальше от Байкала на вечное захоронение.
Все это, конечно, выглядит красиво, только вот технологии, позволяющей реализовать такую задумку, нет. Что ж, Левченко обещал ее разработать и даже выбил на это у Минприроды 300 миллионов рублей на доработку «технологии омолачивания», освоить которую взялась государственная Росгеология. На прошлой неделе губернатор вроде как должен был в ходе визита на БЦБК принимать результаты инновационной работы. По словам очевидцев, все это выглядело как опыты на уроке химии в средней школе: мутную жидкость (лигнинную воду) перелили из одного прозрачного сосуда в другой, сообщив, что она подвергается фильтровке и флокуляции. При этом даже на вопрос самого Левченко, насколько чистой жидкость становится после этих процедур, ответа не последовало.
Зато Левченко еще раз заявил, что лингин с промплощадки будут «сушить и вывозить». Насколько это рационально?
«На первый взгляд, складирование не кажется проблемой. Но в ходе физико-химического воздействия на лигнин его биохимическая реактивность кратно увеличивается, в том числе благодаря абсорбированию других вредных веществ. Такие лигнины легковоспламеняемы, хорошо горят и высокотоксичны, — предупреждает Роман Незабиватько. — Примером может служить лигнинохранилище Зиминского гидролизного завода, которое многие годы горело и дымило, выделяя СО, SО2, аммиак, сероводород и т.д. Думаю, не нужно объяснять, насколько опасны в высокой концентрации эти вещества для животного мира и человека».
Эта катастрофа, кстати, случилась не так давно, в 2005 году, и тоже на территории Иркутской области, так что губернатор Левченко не может, что называется, «быть не в курсе».
Впрочем, даже если проект по рекультивации промплощадки БЦБК методом «сушить и вывозить» не приведет к подобным эксцессам, к нему остается масса вопросов. Главный из них, пожалуй, — куда вывозить полтора миллиона тонн опасных отходов?
Известно, что не так давно предпринимались попытки перевести большие площади из земель сельхозназначения в земли промышленности в районе села Моты Шелеховского района. Известно это и жителям Мот, которые уже начали активные протесты. Потому что знают: никакой промышленности у них нет и не планируется, а быть токсичным кладбищем не очень хочется. Не зря во время посещения БЦБК Левченко обмолвился: «Если от муниципалитета поступило отрицательное заключение, то, естественно, никто силой навязывать не будет. Поэтому мы будем предлагать другие варианты, исключая село Моты». Но, где бы ни было выбрано место для захоронения, с учетом несовершенства технологии и огромных объемов накопленных отходов, вместо одной грандиозной экологической проблемы область получит две. За государственные деньги. И только потому, что уровень амбиций отдельно взятого губернатора существенно превышает объем его компетенций.
С этой точки зрения проведение Совета безопасности в Иркутске кажется очень своевременной инициативой. Маловероятно, что в его повестке не окажется Байкал. А значит, авантюрный проект рекультивации будет еще раз изучен на федеральном уровне. Учитывая мировое, космическое значение «славного моря», вопросы его сохранения должны решаться на уровне государства, а не одного региона. А губернатору Левченко стоило бы сосредоточиться на проблемах области, которых и без «инновационных» мегапроектов в Иркутске накопилось предостаточно.
Иркутский губернатор Сергей Левченко вообразил себя Илоном Маском
За 6 миллиардов рублей чиновник предложил Москве "прорывную технологию" утилизации отходов Байкальского ЦБК. Ноу-хау заключается в сушке и перевозке с одной помойки на другую лигнина.