Николай Токарев: заклятый друг «Роснефти»

Удастся ли сохранить свое кресло старинному оппоненту Токарева — Игорю Сечину станет известно через месяц. Контракт хозяина крупнейших скважин истекает 24 мая. Журнал «Компания» разбирался, почему Николай Токарев по-прежнему остается кандидатурой наиболее приемлемой для власти, несмотря на непрекращающуюся борьбу двух монополистов.

Россия сдается ОПЕК

Сокращение добычи нефти в рамках новой сделки ОПЕК+ с 11,3 до 8,5 млн баррелей в сутки наносит сильнейший удар по российским нефтяным компаниям, уже и так пострадавшим от арабского демпинга. По данным на 10 марта, капитализация российских нефтяных компаний упала на 1,6 трлн руб.

Планируемое сокращение — это 23 % от всей российской добычи нефти, что, с одной стороны, трудно осуществить, а с другой — практически невозможно восстановить. При этом Россия в ближайшие два месяца сократит добычу больше других участников соглашения — на 2,5 млн баррелей в сутки (напомним, в марте страна покинула переговоры ОПЕК, не желая сокращать добычу на 0,3 млн баррелей в день).

В марте СМИ сообщали, что против сделки с ОПЕК выступал главный исполнительный директор «Роснефти» Игорь Сечин. Его компании инициатива стоила больше других: на середину апреля капитализация упала на 30 % по сравнению с началом года, и это не предел. В связи с продолжающейся эпидемией коронавируса ОПЕК ожидает новое падение спроса на нефть.

Ненамного лучше ситуация и у монопольно распоряжающегося российскими нефтепроводами генерального директора компании «Транснефть» Николая Токарева. «Транснефти» удалось сохранить уровень капитализации начала года, но на компании тяжким грузом повисла необходимость компенсации убытков пострадавшим в 2019-м партнерам. Выплачивать за загрязнение нефти в трубопроводах пришлось 26,1 млрд руб., а сверх того возникли незапланированные затраты по выкупу акций Новороссийского порта. В результате прибыль по итогам года упала с 225,4 млрд до 179,4 млрд руб.

Как отразится на «Транснефти» договор о сокращении добычи, в компании не комментируют. Вопрос слишком масштабный, заявил «Ко» Игорь Демин, пресс-секретарь и советник президента «Транснефти».

Грязная война на Белорусском фронте

Если в «Роснефти» уже считают убытки от грядущего сокращения добычи, то в «Транснефти» соображают к тому же, как компенсировать ущерб от прошлогоднего загрязнения перекачиваемой нефти. Рост тарифов можно было бы рассматривать как вариант, не будь Сечин столь же близок к Владимиру Путину и не имей Токарев печального опыта прошлых столкновений с главным нефтяником.

Наблюдавшие за давним конфликтом «Роснефти» с «Транснефтью», начатом более восьми лет назад с атаки Сечина на ставленников Токарева в компании «Зарубежнефть» и продолженном из-за споров об оплате строительства новых трубопроводов в Китай, гадали, из-за чего начнется драка в 2019-м, но случившегося 19 апреля не смог предсказать никто. Белорусский концерн «Белнефтехим» сообщил, что нефть из России переполнена химикатами, содержание которых в десятки раз превышает предельные значения по стандарту.

Расследование обнаружило повышенное содержание токсичного дихлорэтана без малого в 4 млн тонн нефти. Белорусы потребовали в качестве компенсации тот же объем чистой нефти и повысили на 3,7 % тарифы на прокачку нефти по своей территории. Совет директоров «Транснефти» договорился о компенсации со всеми, кроме «Роснефти», но вины своей Токарев не признал и объявил о диверсии, устроенной в сфере ответственности ООО «СамараТрансНефть-терминал». На встрече с президентом он сообщил, что слив некачественной нефти совершен умышленно: «Я считаю, что это мошенническая схема».

Следствие согласилось, что грязная нефть была загружена с целью сокрытия многократных хищений. Однако среди арестованных не оказалось ни одного фигуранта из сечинского «Самарнефтегаза», зато внезапно обнаружилось четверо сотрудников токаревской «дочки» АО «Транснефть-Дружба». Хотя сама «Транснефть» пока считается потерпевшей стороной, сюрприз вышел не самый приятный, впрочем, укладывающийся в схему «заклятой дружбы» главного нефтяника России и монопольного хозяина ее труб.

Из шинели Железного Феликса

Когда Николай Токарев встал во главе «Транснефти», большинство аналитиков сходились на том, что назначение пролоббировал Сечин. Предполагалось, что Игорь Иванович поможет Николаю Петровичу отобрать газотранспортные сети «Газпрома», после чего их альянс станет самой могущественной корпорацией России.

Действительно, у Токарева и Сечина много общего. В первую очередь — давняя дружба с Путиным, а во вторую — еще более давняя связь с конторой на Лубянке. Только у Сечина опосредованная, в качестве переводчика советских военных советников в Анголе, а у Токарева — прямая. Закончив Высшую школу КГБ вместе с нынешним директором Службы внешней разведки Сергеем Нарышкиным, он служил в управлении «Т» (научно-техническая разведка) и был направлен в ГДР. Именно там, в Дрезденской резидентуре, Токарев и познакомился с Владимиром Путиным и будущим главой корпорации «Ростех» Сергеем Чемезовым.

После распада СССР Токарев расстался с органами. В 1996-м, когда Путин оказался в Москве на посту директора госпредприятия по управлению собственностью за рубежом («Госзагрансобственности»), Токарев становится его замом. Говорят, именно с той поры старший товарищ называет босса исключительно Владимир Владимирович и всегда стремится чем-нибудь порадовать.

Сразу после назначения Путина премьером в августе 1999 года Токарев впервые перешагнул порог «Транснефти». Сперва в качестве руководителя службы безопасности, а спустя считанные месяцы — вице-президента компании.

Бизнес с Хуссейном, битва с Вайнштоком

В 2000 году Путин, уже будучи президентом, сделал Токарева генеральным директором компании «Зарубежнефть», которая еще с советских времен осваивала месторождения в Сирии, Вьетнаме и других дружественных странах. Новый директор добился возбуждения уголовного дела против прежнего руководства, обвинив его в хищении 100 млн $, но вскоре дело развалилось. Зато четыре года спустя после назначения нового гендиректора успешно прошло акционирование «Зарубежнефти» (акции пока остаются у государства, но путь к приватизации открыт), сделавшее ее владельцем казенной доли в российско-вьетнамском предприятии «Вьетсовпетро».

С этого момента прибыль пошла не в казну, а в закрома фирмы, облегчив ее освоение эффективными менеджерами — самим Токаревым, его зятем Андреем Болотовым (ныне бывшем), экс-главой ФСО Евгением Муровым. Близкий к президенту хозяин нефтетрейдера Gunvor Геннадий Тимченко в «Зарубежнефти» не работал, но именно через его Gunvor Energy Ltd и Gunvor International Ltd на рубеже тысячелетий прошла купленная компанией иракская нефть по программе «Нефть в обмен на продовольствие» на 500 млн $. Насколько дополнительные посредники в лице «дочек» Тимченко урезали пайки голодающих иракцев и как была поделена прибыль между заинтересованными лицами? Мы вряд ли узнаем ответ, но несомненно одно — руководство страны было Токаревым довольно. 15 октября 2007 года он был назначен главой «Транснефти».

На новом месте Токарев повел себя точно так же, как и на старом: атаковал своего предшественника Семёна Вайнштока, объявив о перерасходе 2 млрд $ при строительстве нефтепровода «Восточная Сибирь — Тихий океан». Тогда же компания стала активно переводить пожертвования в близкие власти благотворительные структуры, прежде всего в фонд содействия федеральным органам государственной охраны «Кремль-9». Через восемь месяцев после назначения Токарева миноритарный акционер «Транснефти» Алексей Навальный попытался выяснить судьбу 7 млрд «благотворительных» рублей, но Арбитражный суд Москвы отказал ему в иске. Однако и дело сибирско-тихоокеанского нефтепровода раскручивать не стали. Побеседовав с Вайнштоком, Путин заявил, что, «если бы там было что-то уголовно наказуемое, там бы уже люди сидели за решеткой», и вопрос о 2 млрд $ больше не поднимался.

Чекисты на трубе

В «Транснефти» началось формирование новой команды. Первый замдиректора «Зарубежнефти» Михаил Арустамов, который вместе с женой Токарева Галиной владел чешской риелтерской компанией Pramo Technologies, в «Транснефти» стал первым вице-президентом. Замдиректора «Зарубежнефти» Владимир Кушнарев получил пост вице-президента по финансам. С 2011 года в совете директоров «Транснефти» заседает ветеран разведки ГДР Маттиас Варниг, который работал с Путиным и Токаревым еще в Дрездене. В 2005 году Варниг возглавил Dresdner Bank, в России вошел в советы директоров сразу нескольких крупнейших корпораций, в 2011-2012 годах даже в «Роснефть» и «Русал».

Сергей Чемезов в руководство «Транснефти» не вошел, зато бизнес его семьи с членами токаревского клана процветал. Андрей Болотов в 2001 году работал в газовой компании «Итера», совладельцем которой случайно оказалась вторая жена Чемезова-старшего Екатерина Игнатова. Сын Чемезова Станислав стал партнером Андрея Болотова и его жены, . Помимо прочего, она и Станислав Чемезов стали совладельцами ООО «ГКК-Меридиан» и ООО «РПА Эстейт», прикупив доходный дом на Остоженке, 19. В бизнес-интересы партнеров также вошла недвижимость в Латвии и Хорватии. Когда же Майя Токарева подала документы на получение кипрского гражданства, оказалось, что ее адрес совпадает с адресом фирмы Ronin Europe, которая совершенно случайно входит в состав российской группы компаний «Ронин Траст», управляющей финансами пенсионного фонда «Транснефти».

Сделав ставку на бывших сослуживцев-чекистов, Токарев не пренебрегал и кремлевскими «либералами». Экс-член совета директоров «Транснефти» Аркадий Дворкович (перешедший к президенту Дмитрию Медведеву помощником) познакомил бывшего шефа с совладельцами группы «Сумма» Зиявудином Магомедовым и его братом Магомедом. «Транснефть» и «Сумма» в 2011 году совместно приобрели 50,1 % крупнейшего в стране по грузообороту Новороссийского морского торгового порта (далее — НМТП), хотя на долю претендовал один из ближайших друзей Путина Аркадий Ротенберг.

Зачистка партнеров и акционеров

В марте 2018 года Магомедовы оказались за решеткой, что на время нарушило планы «Транснефти» по покупке доли братьев в НМТП (сделку рассчитывали завершить в начале весны). Дело в том, что после завершения президентства Медведева Магомедовы стали для Токарева балластом. В итоге в октябре 2018 года покупка совершилась. Выкупая у братьев акции НМТП, «Транснефть» проявила неслыханную щедрость, заплатив за их пакет 750 млн $ (на 60 % больше рыночной цены!). При том, что порт переживал не лучшие времена, а консолидированный грузооборот терминалов НМТП за январь–июль 2018 года упал на 3,3 %.

К миноритарным акционерам Токарев щедрости не проявлял. Возмущался доходностью в 1,5 % миноритарий Навальный. Собственник 71 % привилегированных акций группа UCP Ильи Щербовича 19 сентября 2016 года через столичный Арбитражный суд потребовала у «Транснефти» уравнять дивиденды на свои бумаги с обычными акциями, а также предложила раскрыть подробности провальной сделки с валютными деривативами во «Внешпромбанке» и банке «Интеркоммерц».

Тактика оказалась верной. В «Транснефти» предпочли не развивать тему и выкупили у UCP акции за 169,7 млрд руб. (около 3 млрд $ по курсу на 27 марта 2017 года). Причина понятна. Сделка, обстоятельства которой призвал вытащить на заседание Щербович, нанесла компании убыток как минимум в 73,5 млрд руб. Председатель правления «Интеркоммерца» Александр Бугаевский перебрался в Прагу, а совладелец «Внешпромбанка» Георгий Беджамов — в Монако. Как им это удалось? Возможно, все дело в связях. Одним из учредителей «Внешпромбанка» оказалась… «Зарубежнефть», в которой незадолго до того появился Токарев. Да и зять Болотов до побега Беджамова заседал с ним в совете директоров Сахалинского морского пароходства и в президиуме Федерации бобслея России.

Когда подавляющее большинство привилегированных акций оказалось у корпорации, дивиденды на акцию выросли с 757,87 руб. в 2015 году до иска UCP до 11 453,76 руб. после выкупа ее пакета. То есть в 15 раз.

Два медведя у одних скважин

Когда одна компания добывает нефть, а другая контролирует трубопроводы, конфликт из-за расценок неизбежен. Даже если в обеих контрольный пакет акций у государства. «Роснефть» беспрестанно расширялась, поглотила «Итеру» с «Башнефтью» и стала присматриваться к «Зарубежнефти», где Токарев оставил на хозяйстве своего ставленника Николая Брунича. Поначалу тот кое-как справлялся, но затем начался обвал: в 2010–2012 годах чистая прибыль компании сократилась в 3,5 раза. Наверх ушел нелицеприятный доклад, и Брунича сменил бывший первый вице-президент «Роснефти» Сергей Кудряшов. Что не спасло компанию от серии провалов. Только на безуспешных изыскательских работах в Республике Сербской в Боснии на ветер ушло 300 млн $.

Переход «Зарубежнефти» в сферу влияния Сечина стал лишь началом атаки на позиции бывшего соратника. Приехав в Хакасию 19 декабря 2011 года, Путин неожиданно потребовал проверить на наличие связей с офшорами и аффилированными организациями менеджеров восьми контролируемых государством компаний, включая «Транснефть» и «Газпром». «Роснефть» президент демонстративно не включил в список, и все, кому нужно, намек поняли. Бруничу, Кушнареву и Арустамову (кстати, на него Галина Токарева переписала свою долю Pramo Technologies) уже в следующем году пришлось срочно покидать насиженные места.

Спустя год свара продолжилась из-за трубопровода в Китай. Сечин пообещал пекинским товарищам дополнительную поставку 31–34 млн тонн нефти в год, и 22 марта 2013 года соответствующее соглашение было подписано. Поставленный перед фактом глава «Транснефти» ответил, что документ готовился без него, а раз так, то «кто это организовывал — тот пусть и берет такую ответственность». Токарев настаивал, что «Транснефть» не является сервисной компанией «Роснефти», и, если «Транснефти» все же придется строить трубу, повышение тарифов для всех нефтяников неизбежно.

Это заявление, сделанное 16 мая 2013 года, выглядело неосмотрительным. Соглашение о дополнительных поставках подписали не только главы «Роснефти» и китайской нефтегазовой корпорации CNPC, но и Путин с председателем КНР Си Цзиньпином. Поэтому Сечин лишь пренебрежительно процедил 21 мая, что финансировать расширение трубопровода — «это не наша задача. Наша задача — оплатить транспорт и смотреть, чтобы тарифы были экономически оправданными. Задача "Транснефти" — обеспечить прокачку и получить при этом рентабельность нормальную». Реплике предшествовал запрос думской фракции «Справедливой России», которая внезапно озаботилась завышением стоимости опор для строительства трубопровода «Заполярье — Пурпе» на 10 млрд руб.

Токарев 17 мая объявил, что депутатам его заказала «большая нефтяная компания», но, поняв — сопротивляться бесполезно, — занялся китайским трубопроводом. Сечина же победа на китайском направлении лишь подхлестнула к новым атакам. Уже в январе 2014 года он призвал правительство провести дополнительную эмиссию акций «Транснефти», чтобы их купила «Роснефть». Соответствующего сигнала из главного кабинета Кремля не поступило, и министры призыв проигнорировали, но стало понятно — это лишь начало.

Так оно и было: 25 января 2017 года «Роснефть» подала иск в Арбитражный суд Москвы, обвинив «Транснефть» в присвоении 676,2 тыс. тонн продукта, списанных за год в качестве «технических издержек». Сечинские юристы указали, что подобное присвоение сравнимо с годовыми объемами добычи крупного месторождения, но пока обвинение не доказали.

В 2018 году заклятые друзья сцепились из-за Комсомольского нефтеперерабатывающего завода. «Транснефть» построила к нему трубу за 47 млрд руб., но подключать отказалась, так как «Роснефть» не пожелала платить по затребованному тарифу. В ответ Сечин начал возить нефть по железной дороге, а Токарев пожаловался, что убытки на содержание готового к работе отвода составили около 1,5 млрд руб. и «Роснефть» должна их возместить. По слухам — не без настоятельной просьбы из главного кабинета, Игорь Иванович подписал соглашение о долгосрочном тарифе, а Николай Петрович не стал требовать 1,5 млрд, но мира не наступило.

«Транснефть» ограничила прием сырья в систему магистральных трубопроводов, вынудив «Роснефть» в мае–июле 2019 года сократить добычу на 1,7 млн тонн. В августе председатель совета директоров «Роснефти» экс-канцлер ФРГ Герхард Шрёдер в письме премьер-министру Дмитрию Медведеву предложил привлечь для контроля трубопроводов «Транснефти» независимых инспекторов. Советник Токарева Игорь Демин идею поддержал, но при условии оплаты работы инспекторов самими нефтяниками. Слово «Роснефть» не прозвучало, но там намек поняли и потребовали извинений. Токарев ответил, что посоветовал Сечину «дать указания своему пресс-секретарю Михаилу Леонтьеву, который публично, официально постоянно посылает всех в непотребное место, извиниться перед теми, кого он туда посылает».

Грязная бомба под Путина

Когда взаимные обвинения достигли апогея, в сети всплыла первая часть якобы разработанного в «Роснефти» плана по дискредитации Токарева — с целью добиться его отставки. Действительно ли команда Сечина разработала такой план? Или, наоборот, его разработали в аппарате Токарева, чтобы подставить неприятеля? Здесь возможны оба варианта.

Битва продолжается. Не закончена история с загрязнением нефти. В связи с сокращением добычи и превышением лимитов нераспределенной нефти, в резервуарных парках «Транснефти» вероятны новые инциденты. Как пояснил «Ко» советник президента «Транснефти» Игорь Демин, «у компании нет возможности длительного хранения нефти. Хранилища предназначены для обеспечения прокачки, там объемы в пределах одного месяца. Например, хранилища в Новороссийске (две площадки перевалочного комплекса «Шесхарис» мощностью 1,4 и 1,28 млн м3. — Примеч. «Ко») предназначены для хранения нефти на случай шторма, когда ее отгрузка прекращается. «Роснефть» и другие компании дают нам нефть не для хранения, а для транспортировки». Если же лимиты нераспределенной нефти превышены, компания прекращает прием нефти, уточнил Демин.

Как будет развиваться ситуация, покажет время, но все эти нефтяные перипетии заставляют вспомнить о нравах в США времен юности Рокфеллера-старшего, когда конкурентов отстреливали, а их скважины поджигали.

Дойдёт ли у нас до терактов и диверсий? Хочется верить, что нет. Переназначение Николая Токарева в должности главы «Транснефти» свидетельствует о том, что власти уверены, что ситуация под контролем. Гораздо большую опасность, судя по всему, государство видит в нарушении сложившегося баланса сил в нефтяной отрасли, особенно на фоне нефтяного и коронавирусного кризисов.