«Он же не Следственный комитет!»

«Уважаемый Владимир Владимирович! Примите мою благодарность за ежегодные поздравления от Вашего имени. Разрешите и мне направить в Ваш, как сыну блокадников, адрес мои поздравления с нашим общим праздником. Одновременно я позволю себе сообщить Вам, что я лишена этого праздника, так как по сие время нахожусь в личной блокаде, и меня никто не слышит» — это ответ 84-летней блокадницы Нины Казариной на ежегодные поздравления Путина пожилым ленинградцам. В письме Нина Ивановна рассказывала президенту о дочери-юристе, которая сидит уже второй год, о ее коллегах, которые тоже сидят, и о том, кого она, по ее мнению, должна за это «благодарить». «Новая газета» тоже писала о человеке, которого считают другом президента, — ректоре Горного университета, трижды возглавлявшем путинский предвыборный штаб в Санкт-Петербурге Владимире Литвиненко.

Ответа из администрации президента Нина Ивановна так и не получит.

Честно говоря, я долго не могла подступиться к этому тексту, не знала как объяснить то, что произошло. Начинало отказывать рациональное мышление: казалось, ведь так быть просто не может. И вот еще что мешало: пишу об этой истории в третий раз, и после каждой статьи судьба ее героев менялась резко, в худшую сторону. Тут невольно задумаешься: а может, не стоит больше трогать это дело, чтоб не было еще хуже.

Правда, хуже, кажется, некуда.

Два года назад одна известная журналистка из федерального издания рассказала мне: ее СМИ эту историю опубликовать не сможет — даже смысла нет писать, а людям нужна реальная помощь.

Этими людьми оказались шестеро бывших помощников депутата Заксобрания Санкт-Петербурга Ольги Литвиненко (правда, тоже с приставкой бывший). Преуспевающая девушка годом ранее из-за чего-то сильно поссорилась с отцом, ректором Горного университета Владимиром Литвиненко (Путин в конце 90-х защищал в его вузе свою диссертацию). Тот в свое время много сделал для успешной карьеры своей дочери.

После ссоры ребенок Ольги оказался на воспитании дедушки, ее имущество было арестовано, а вход в родительский дом — заказан. Попытки забрать полуторагодовалую девочку успехом не увенчались — Ольгу выгоняла охрана, а милиция разводила руками: «Понимаем вас, но ничего сделать не можем». То же самое говорила и Светлана Агапитова, уполномоченный по правам ребенка в Санкт-Петербурге. Молчал в ответ на обращения главный детский уполномоченный Павел Астахов, молчала тогдашний губернатор Петербурга Валентина Матвиенко, знавшая Ольгу лично. Молчал лидер «Справедливой России» (от этой партии Ольга была депутатом) Сергей Миронов — из рядов СР ее вскоре исключили, посоветовав оставить ребенка дедушке.

Ольга вынуждена была уехать в Польшу с только что родившимся сыном — опасалась, что отнимут и его. Ну и потому еще уехала, что ей грозили психушкой. Короче, история одно время напоминала сюжет «Санты-Барбары», но в мыльную сагу совсем не вписались судьбы других пострадавших — мимоходом задетых…

В разгар конфликта между дочерью и отцом на всех помощников депутата Ольги Литвиненко неожиданно обрушились уголовные дела. Формально никак не связанные с разладом в семье Литвиненко: кому-то досталось мошенничество, кому-то  покушение на мошенничество, третьему подделка документов, четвертому — нападение на представителя власти. Но сами помощники были склонны связывать свои новые проблемы с тем, что в семейном конфликте они встали на сторону Ольги — как юристы выступали по доверенности в судах, готовили юридическую документацию и прочее. Литвиненко-старший, по их словам, строго-настрого приказал им не лезть, а они ослушались… Адвокаты самого Литвиненко это категорически опровергали, заявляя, что ни к каким уголовным делам Владимир Стефанович не причастен, «он же не Следственный комитет», и грозили исками в случае публикации этих фактов. Сам Литвиненко, личная жизнь которого, к слову, нас абсолютно не интересовала, на вопросы о судьбе помощников и их уголовных дел не отвечал.

Не отвечали по существу и официальные ведомства, куда мы отправляли запросы — Генпрокуратура, СК, Комитет Госдумы по безопасности. Либо молчание, либо отписка: уголовные дела заведены «законно и обоснованно».

За 2012—2014 годы помощники Ольги Литвиненко были арестованы, получили приговоры и вполне ощутимые сроки… К 2014 году притихла в конце концов и скрывшаяся за границей Ольга. Сегодня ее телефон молчит, а электронная почта не отвечает. Из интернета удален ее личный сайт, как и аккаунты в соцсетях. Где она, что с ней — никто не знает.

Никто ничего не знает и о судьбе уголовного дела, возбужденного Следственным комитетом по заявлению Литвиненко-старшего, — о похищении Ольги ее же помощниками. Цель похищения, по словам уважаемого ректора, — подобраться к нему как к человеку, «занимающему различные должности в различных организациях на уровне руководства страны» и «оказывающему содействие в заключении сделок в интересах России на мировом уровне на огромные денежные средства», а также «имеющего связи и авторитет среди влиятельных людей России».

Скорее всего, это дело по-тихому спустили на тормозах, ввиду его полной абсурдности — раз уж даже до Варшавы следователь доехал, чтобы посмотреть на Ольгу, абсолютно не похищенную. Не стали спускать на тормозах только персональные уголовные дела в отношении ее помощников. То ли — чтобы впредь слушали мудрые советы, то ли потому, что закрутившийся молох следствия редко когда можно остановить.

Об их судьбах сейчас уже никто не вспоминает. Кроме родных. С некоторыми из которых я и встретилась в Питере.

Станислав Дмитренко

Помощника Ольги Литвиненко по юридическим вопросам Станислава Дмитренко летом 2012 года я застала в Питере еще на свободе. Мы пили с ним кофе, и он рассказывал мне, что до отъезда Ольги у него произошла стычка с ее отцом — по словам Станислава, тот столкнул его с лестницы, когда он пытался пройти в квартиру Ольги. Итог: сломанная рука, разбитый ноутбук. Ход заявлению в милиции не дали, зато к самому Дмитренко пришли с обыском — будто бы он как юрист консультировал неустановленных лиц, которые совершили некие действия, связанные с хищением денег и уходом от налогов. В ходе обыска ничего не нашли, но зачем-то положили жену на пол, а 6-летнего ребенка угрожали запихнуть в детский дом. Дело до суда так и не дошло — в силу отсутствия вообще каких-либо доказательств.

И Станислав продолжал помогать Ольге, пока в один прекрасный день его не избили возле дома кастетом. Левую часть черепа пришлось восстанавливать титановыми пластинами.

На следующее же утро после нападения Станиславу в больницу позвонила Ольга и рассказала о разговоре с другом отца, занимавшим большой пост в Министерстве юстиции. Будто бы чин констатировал: «Один твой допрыгался!» Он откуда-то первым узнал о нападении… Дело по тяжким телесным, конечно, открыли, чтобы затем успешно закрыть по причине «невозможности установления причастных лиц».

Смеясь, Дмитренко говорил мне: ему намекают, что теперь могут обвинить в организации убийства гендиректора швейного завода «Маяк» Тахира Казаватова (в 2000-х Станислав общался с братом покойного — тот обращался к нему за юридической помощью). Прошло полгода — и Дмитренко задержали и этапировали в СИЗО Махачкалы по подозрению в этом самом убийстве. Некий житель Дагестана явился с повинной, сказал, что его замучила совесть и он не может больше скрывать тот факт, что в 2000 году, то есть 12 лет назад, совершил в Махачкале заказное убийство. Трое жителей Петербурга заказали ему гендиректора «Маяка» в целях завладения акциями покойного. Среди заказчиков — как раз Дмитренко.

Нанятый киллер, конечно же, «опознал» Дмитренко, указав, что лично встречался с «заказчиками» в ресторане «Абрикосов» на Невском проспекте. Правда, тут вышла неувязочка: оказалось, что «встреча» прошла за полтора года до того, как появился сам ресторан…

Неувязочку устранять не стали, как и выяснять, а где Дмитренко «спрятал» акции, которыми якобы завладел. А через год присяжные в Верховном суде Дагестана со второй попытки (коллегию распускали) приговорили Дмитренко к 8 годам строгого режима (сейчас в отношении него расследуют еще одно дело — мошенничество как раз с этими акциями). 10 лет по этому делу дали и еще одному знакомому Ольги Литвиненко — бывшему начальника общежития Горного университета Степану Загоруйко — «созаказчику».

Раскаявшийся гражданин Дагестана получил всего 7 лет, после чего успешно опознал  еще и члена Общественной палаты Питера Сергея Петрова, нынешнего директора и фактического владельца «Маяка». 65-летний Петров с января этого года — в махачкалинском СИЗО. Для изучения материалов дела в СК его привозят на носилках — из-за болезни позвоночника он обездвижен.

Татьяна Зайферт

С другим помощником Ольги Литвиненко по юридическим вопросам, Татьяной Зайферт, бывшей судьей Калининского райсуда Петербурга, мы в 2012 году говорили по телефону. Буквально за три дня до ее ареста. Она была под следствием по делу о попытке рейдерского захвата мансарды на Лиговском проспекте. Обвинение, как сосуля с питерских крыш, свалилось на голову Зайферт сразу после того, как она выступила представителем Ольги Литвиненко в суде по делу о возврате ребенка.

До ареста Зайферт тоже настойчиво предупреждали: «На вас ищут компромат. Пока мы не нашли, но будем искать», — она узнала этот властный голос и потому не сомневается, кого должна благодарить за все. Неизвестные фотографировали ее возле суда и у дома (ее друзья установили, кто это делал, и если когда-нибудь следствию станет интересно, мы сообщим и номера машины топтунов, и кому она принадлежит). В машине самой Зайферт простреливали стекла, кто-то влезал к ней в квартиру, затем — в квартиру престарелой мамы. Позже была обнаружена и прослушка.

Бывшая судья успела мне рассказать, что до того момента, как ей предъявили обвинение, следствие не информировало ее об истории с мансардой, а фигуранты дела даже не упоминали ее фамилию на допросах. Но вдруг неожиданно вспомнили о ее деятельном участии в преступлении. Якобы она заранее знала, что продавцы, которые наняли ее юристом для сопровождения сделки, завладеют зданием мошенническим путем. И опять — неувязочки: по версии следствия выходило, что Зайферт знала о готовящемся преступлении за три года до того, как ее наняли клиенты.

Но за «покушение на мошенничество, совершенное организованной группой… в особо крупном размере» Дзержинский суд Санкт-Петербурга в этом году приговорил немолодую, страдающую многими хроническими болезнями женщину к 3,5 года. Ее «подельникам» (мужикам, между прочим), которые дали на нее показания, вышла скидка: 3 года, 3 и 2 года условно. В отличие от Зайферт они на суд приходили из дома, тогда как бывшую судью не отпускали даже под залог. Вернее, однажды отпустили, но СК обжаловал решение, и Зайферт вновь арестовали.

— Хотя в деле подмосковных прокуроров аналогичную жалобу СК Верховный суд завернул на том основании, что СК не процессуальная сторона. Почему же тогда у меня можно было обжаловать, и прокуратура не обратила на это внимание, и суд тоже? — пишет мне Татьяна из СИЗО.

Теперь я сижу дома у престарелой мамы Татьяны — Нины Ивановны, той самой, которая отправляет письма президенту.

— Таню держат почему-то в одиночной камере, — говорит она. — Временами бывает ухудшение состояния, временами ничего. Держится. Тамошние врачи не могут ей сделать необходимую операцию в условиях СИЗО. А операция нужна. Тане все-таки 55. Апелляция пока затягивается — то один адвокат в отпуске, то другой, то судья… А Таня сидит.

Сергей Курбатов

С помощником Ольги Литвиненко Сергеем Курбатовым, бывшим сотрудником убойного отдела питерского ГУ МВД, мы тоже разговаривали в июле 2012-го. В Мариинской больнице. Инвалид второй группы (получил ранения при исполнении), живущий с одной почкой, перенесший инфаркт, он попал туда после пяти дней, проведенных в СИЗО.

В бытность помощником депутата Литвиненко он совершил глупость — не отказал, когда Ольга попросила сказать ее молодому человеку, который взял в долг 2 миллиона рублей, что деньги эти не ее, а его — Курбатова. Молодой человек, который выбрал «правильную» сторону в конфликте, долг так и не вернул. Ольга стала требовать деньги через суд — и с невиданной легкостью было возбуждено уголовное дело в отношении Курбатова за «мошенничество» и «фальсификацию» долговой расписки.

Следователь, впрочем, пришел к выводу о невиновности Курбатова и отпустил его. Но открыли новое дело — по обвинению теперь уже в «особо крупном мошенничестве». Снова посадили. Причина: в СК написал заявление некий бизнесмен (проходил свидетелем обвинения и по делу Зайферт) — якобы три года назад он обратился к Курбатову как к помощнику депутата, чтобы тот помог за полмиллиона рублей «решить вопрос»; деньги, мол, тот взял, а «вопрос не решил». Однако и это дело развалилось — доказательств нет.

Открыли третье дело. Теперь Курбатов оказался квартирным мошенником — завладевал недвижимостью умерших и алкоголиков. Все бы ничего, если бы Курбатов с женой и двумя детьми не продолжал обитать в малогабаритной «двушке». Чего не скажешь о его «подельниках», некоторые из которых уже имеют судимость за квартирное мошенничество и с удовольствием дают показания против Курбатова. Но они почему-то на свободе. А Курбатов нет — ведь его еще обвиняют и в похищении человека.

— Это женщина, злоупотреблявшая алкоголем, которая на сегодняшний день уже умерла, — рассказывает мне жена Сергея Курбатова Наталья. — Сын ее сидел в «Крестах» по обвинению в убийстве собственного отца. По мнению СК, мой муж ходил к парню в «Кресты» и заставил его отказаться от приватизации своей доли в квартире в пользу матери, которую якобы похитил и заставил переоформить собственность на одного из «подельников» — Ильина. Но Сергей в «Крестах» у этого парня никогда не был, у него пропуска туда нет, он давно на пенсии. Но парень «опознал» Курбатова, причем со второй попытки — следователь вмешался. Получается, мой муж возглавил организованную группу только для того, чтобы помочь подельнику решить квартирный вопрос. А мы 33 года живем в жутких условиях, собственности у нас никакой другой нет. Счетов — тоже. И это легко проверить. Да и Ильин — единственный из «подельников», кто говорит, что никакой роли Курбатов не играл.

— Это он сейчас так говорит. Но когда ему предложат сесть вместе с Курбатовым, он вспомнит про него. Наташ, ты просто в розовых очках, — со знанием дела говорит Наталье опытная Мария Рябкова — единственная из помощников, кто не отправился на зону, отделавшись лишь 30-тысячным штрафом за «применение насилия в отношении представителя власти».

Мария Рябкова и Илья Хлусов

С представителем власти конфликт вышел из-за мужа Марии — Ильи Хлусова, который также из бывших помощников Ольги Литвиненко. Он уже осужден за «соучастие в крупном мошенничестве», получил 4,5 года, сейчас — на зоне.

Свою же судимость Мария получила в декабре 2012-го. Годом ранее, когда ее супруг лежал в кардиологическом отделении, к нему приехали опера, чтобы насильно увезти на следственные действия, — заломили мужчине руки, ударили. Мария стала кричать, один из офицеров применил силу и к ней — Рябкова оказалась на полу. Ее жалобу следственный отдел СК по Выборгскому району рассматривать не стал, потому что на нее саму завели дело по заявлению оперативника, из которого следовало: «…Несмотря на мои неоднократные требования прекратить противоправные деяния, Рыбкова М.В. продолжала выражаться нецензурной бранью, размахивала руками, в результате чего попала левой рукой мне в область правой скулы. Расценив ее действия как нападение на сотрудника полиции, я схватил ее за запястья рук. Далее мне пришлось уворачиваться от попыток Рябковой М.В. хаотично выбрасывать то правую, то левую ногу в сторону моих коллег и меня. В результате данного поведения Рябкова М.В. не смогла удержаться на ногах и лишь благодаря тому, что я надежно удерживал ее за запястья рук, мягко опустилась на пол…» После такого «мягкого падения» судмедэксперт зафиксировал у Марии кровоподтеки и ссадины обеих рук, а у ее мужа после таких «следственных действий» — кровоподтеки на  левой половине грудной клетки, левом плече, на обоих предплечьях.

Выборгский суд признал Рябкову виновной в «применении насилия, не опасного для жизни и здоровья, в отношении представителя власти» и обязал заплатить 30 тысяч рублей штрафа.

Ее муж, Илья, по версии следствия, и шестой осужденный помощник Ольги Литвиненко Руслан Просолов вместе с самой Литвиненко с помощью подставных компаний якобы добились госконтрактов от администрации Петроградского района. Свои обязательства исполнили не полностью, а деньги получили сполна. Хлусов и Просолов признали вину. Дело же в отношении замглавы администрации выделили в отдельное производство и не посадили.

— Илья признал свою вину, потому что понял, что воевать с этим катком нет смысла, — говорит Мария. — Сейчас наша задача — сохранить жизнь и здоровье на зоне. А добиваться правды — не смешите. Ведь каждого могут посадить — КАЖ-ДО-ГО.

Мария теперь возит лекарства мужу на зону и говорит, что морально и материально ее сейчас очень сильно поддерживают общие с Ильей друзья. А грустная Наталья Курбатова, чей муж пока еще не пошел по этапу, говорит, что ей помогают держаться дети.