Отец Дарьи Жуковой - успешный бизнесмен

Жуков не рассказывает о своем бизнесе не потому, что плохо говорит - «с речью у него все в порядке», объясняют его менеджеры. Просто такой характер: даже при обсуждении деловых вопросов предпочитает всех послушать, а потом тихо принять решение.

Предпринимательская биография Жукова включает одесский нефтеперевалочный комплекс, участие в первом украинском проекте «Лукойла», удачную скупку акций «Газпрома» и Сбербанка, Универсальный банк сбережений, получивший потом скандальную известность, и многое другое. Сейчас в портфеле 59-летнего бизнесмена портовые терминалы в России и на Украине, российский производитель мороженого «Айсберри», земли в Подмосковье и девелоперская группа в Одессе.
«Время было такое»

Жуков родился в Москве, отец - драматург, мать - редактор на киностудии. Окончил университет, работал в «Совинтерфесте» (структура Госкино, которая занималась выставками и фестивалями). В конце 1980-х, как и многие, взялся торговать компьютерами. Кооператив Жукова назывался «Байт».

Основными покупателями были госпредприятия, рассказывает Александр Рацкевич - директор Interfinance, которая управляет активами Жукова: «Брали телефонный справочник, звонили на предприятие и спрашивали, есть ли у них бюджет на автоматизацию. Есть? Тогда давайте поговорим...»

Чем-то похожим занимались и знакомые Жукова - Леонид Лебедев и Марк Гарбер. Троица сошлась в кооперативе «Синтез». «Занималис­ь компьютера­ми, древесиной в Сибири, трубами, шкурами мокросолеными и пресносушеными и даже построили завод по производству томатной пасты в Узбекистане под кредит ВЭБа, а потом, в 1991-1992 гг., пошла нефть. Мы были одной из первых организаций, которая занялась нефтью, когда это разрешили. Брали ее в Нижневартовске и у «Варьеганнефтегаза», - вспоминает Гарбер. Первая нефть, по его словам, «пошла» благодаря бартеру: продали что-то нефтяникам, а те расплатились нефтью.

«Я работал с Фаварисом Давлетьяровым», - говорит Гарбер. Давлетьяров - бывший председатель Комитета по нефти СССР, затем был вице-президентом «Роснефти». «Он замечательный человек, - продолжает Гарбер. - Мы были вместе в совете директоров «Транснефтепродукта» в 1990-х. Блестящий специалист». Но «Синтезу», уверяет Гарбер, Давлетьяров не помогал.

В 1992 г. «Синтез» создал компанию «Негуснефть», получившую права на освоение небольшого Варынгского месторождения в Ханты-Мансийском округе. «Синтез» также приобрел 10% «Нижневартовскнефтегаза» (ядро будущей ТНК), 15% «Роснефть-Сахалинморнефтегаза» и 15% Ярославского НПЗ. В 1997 г. оборот группы достигал $1,5 млрд, говорил Лебедев журналу Forbes.

Обязанности между партнерами распределились так: Лебедев искал, где взять нефть, Жуков - кому и как (логистика) ее продать, а Гарбер отвечал за связи с госструктурами. «У Жукова очень хорошие бизнес-мозги, он очень хороший трейдер», - указывает Гарбер.

Нефть отправляли на Уфимский и Ярославский НПЗ. А потом заинтересовались Одесским. «В начале 1990-х Жуков поехал на Украину договариваться о загрузке Одесского нефтеперерабатывающего завода (в то время еще государственного). Украина тогда только отделилась от России. Положение дел там тоже было не лучшее: купоны, карбованцы, инфляция... Мой брат купил машину, а через год я за такие же деньги купил своей дочери трехколесный велосипед», - рассказывает одессит Рацкевич.

Через Одесский НПЗ «Синтез» начал работать примерно в 1993 г. Нефть перерабатывали, после чего светлые нефтепродукты продавали на украинском рынке, а темные (мазут) отправляли на экспорт через Одесский порт.

Нефтеперевалочный комплекс в Одесском порту был в упадке. И «Синтез» с зарубежными партнерами начал инвестировать в его развитие: реконструировал причалы, углублял гавань. Группа не ограничилась портом - она строила и покупала резервуарный парк (нефтебазы «Одесснефтепродукт», «Эксимнефтепродукт»), строила трубопроводы, железнодорожные эстакады и т. д. В сумме инвестиции составили около $100 млн. К концу 1990-х мощность комплекса по приему, хранению и перевалке нефти составляла около 25 млн т в год.

Нефть шла через российского спецэкспортера «Конэкс». «Синтез» обеспечивал транзит через Украину, погрузку на суда в Одесском порту и продажу на международном рынке - торговали трейдеры «Синтеза» с офисами в Великобритании, Швейцарии и Финляндии.

Торговлей и логистикой Жуков руководил из Лондона, куда он переехал в 1993 г.

«Время было такое, что никто никому не верил, - рассказывает Рацкевич. - И хранить свои средства предпочитали в собственных банках. Банк был необходим как кошелек, поэтому в 1995 г. мы купили у местных одесских бизнесменов маленький банк, который стал Морским транспортным банком». По его словам, местные власти и бизнесмены увидели, что банк обслуживает понятный денежный бизнес - перевалку, а стало быть, устойчив, и тоже стали пользоваться его услугами. Банк получил статус уполномоченного - и в него пришли бюджетные деньги. Так состоялось знакомство Жукова с Русланом Боделаном, бывшим первым секретарем одесского обкома компартии, а потом - руководителем городской и областной администрации, и с другими чиновниками, объясняет Рацкевич.
«Для нас они были предпринимателями»

Нефть и порты в 1990-е ассоциировались с бандитами. В докладе итальянской полиции «Украинская мафия», сделанном в октябре 1998 г., упомянуты два директора связанных с «Синтезом» компаний: Александр Ангерт (в 1980-1991 гг. отбывал срок за убийство) и Эдуард Либергот, а также Валерий Томаль, которого в докладе назвали владельцем швейцарской компании Comatrans (и Томаль, и представитель Comatrans это опровергают).

«Александр Ангерт и Валерий Томаль, конечно, представлены различными СМИ яркими фигурами в Одессе, но для нас они всегда были предпринимателями, - комментирует Рацкевич. - Правоохранительные органы не предъявляли им тогда претензий. Эдуард Либергот был сотрудником компании, бухгалтером, в принципе, не имел ничего общего с какими-либо противоречивыми фигурами. А Comatrans, которым владеют три швейцарца, - это швейцарская управляющая компания, державшая небольшой пакет Морского транспортного банка и оказывавшая нам в том числе административные услуги по созданию компаний».

По словам Рацкевича, их бизнес не нуждался в какой-либо «крыше», поскольку взаимодействовал с государством. «Синтез ойл» и банк для Одессы и всего региона были донорами, - говорит он. - Это был карман с деньгами в совершенно нищем регионе. Мы были важны и городу, и области, да и первые лица государства были заинтересованы в том, чтобы сотрудничество продолжалось. Этим объясняется знакомство Жукова с бывшим президентом Украины Леонидом Кучмой, бывшим руководителем его администрации Владимиром Литвиным, бывшим президентом Виктором Ющенко и бывшим премьером Павлом Лазаренко. Он встречался с ними со всеми. Многие вопросы решались на уровне органов власти. Это и была защита от криминала».
«Если оба живы - значит, смогли договорить­ся»

В конце 1990-х партнеры по «Синтезу» решили разделить бизнес. «Это был вялотекущи­й развод, который тянулся несколько лет. Почему так произошло? Это могло быть связано с тем, что в России нефть к тому моменту уже нашла своих хозяев. И конструкция совместног­о бизнеса, когда кто-то ищет нефть, а кто-то занимается ее транспортировкой, стала неактуальн­а. Раздел бизнеса так и произошел: Жукову досталась украинская перевалка и банк, Лебедеву - российские активы», - рассказывает Рацкевич. Представитель Лебедева подтвердил, что это правильное объяснение, и подчеркнул, что Лебедев с Жуковым разошлись мирно и остались друзьями.

После раздела бизнеса Жуков договорился о поставках нефти с «Лукойлом». В 1998 г. возникла компания «Лук-синтез ойл» (принадлежала Жукову и «Лукойлу»). В 1999 г. «Лук-синтез ойл» купил у государства Одесский НПЗ. А еще около года спустя Жуков продал свою долю в «Лук-синтез ойл» «Лукойлу». «Алекперов тогда предлагал рассчитатьс­я своими акциями, - рассказывает Рацкевич. - Но Жукову советовали: зачем тебе эти бумажки? На акции он не согласился. И «Лукойл» рассчиталс­я деньгами - это были десятки миллионов долларов».

Примерно в то же время Жуков собрал свой перевалочный бизнес под брендом «Транзит». А в 2001-2002 гг. продал всю группу (перевалочный комплекс, включая построенный с нуля терминал сжиженного газа, и мощности по хранению) структурам предприним­ателя Михаила Некрича. Эта сделка могла пройти не совсем мирно.

С 1994 г. итальянски­е правоохран­ительные органы вели расследова­ние уголовного дела о нелегально­й торговле оружием. Как говорилось в решении суда Турина, в международ­ных водах канала Отранто в марте 1994 г. задержали судно Jadran Express, которое отправилос­ь в феврале 1994 г. из украинског­о порта Октябрьск. На судне обнаружили, в частности, 30 000 автоматов Калашников­а, 400 телеуправл­яемых ракет, больше 10 000 противотан­ковых ракет и больше 40 000 ящиков боеприпасо­в. Судно шло в Венецию. Оружие предназнач­алось структурам, воевавшим на территории бывшей Югославии.

К концу 1990-х следовател­и вышли на тогдашнего сотрудника «Синтеза» Дмитрия Стрешинско­го, который подписывал контракты по закупке оружия и проводил платежи фирмам-поставщика­м. В судебном решении сказано, что контракты заключались, в частности, через фирму Global Tecnologie International с офисами в Панаме, Москве и Вене, ее президенто­м был Стрешински­й. Поставщиками были украинские и белорусские компании, которые имели разрешение­ на оружейную торговлю. А покупателями - компании с фиктивными документами о том, что поставки идут в африканские страны.

Стрешинско­го арестовали в 1999 г. в Германии. Он дал показания, что в «Синтезе» обо всем знали и санкционировали использова­ние счетов фирм Trade Concept и Shellenford Investment для платежей за оружие. Но прибыли при этом не извлекалос­ь, поскольку компания действовал­а под давлением украинских властей, которые могли лишить ее бизнеса.

Жукова задержали в апреле 2001 г. в Италии, и он провел под арестом несколько месяцев. Его, Гарбера и Лебедева заподозрил­и в соучастии. Но доказать, что в их действиях было «событие преступления», итальянцы не смогли, и в 2004 г. суд признал их невиновным­и. Стрешински­й получил условный срок. Боеприпасы передали артиллерий­скому управлению­.

Лебедев считает, что эта италь-янска­я история могла случиться не просто так. «Это действител­ьно было связано с враждебным­и действиями конкуренто­в. Как вы правильно заметили, суд признал отсутствие события преступлен­ия», - передал он «Ведомостя­м».

Знакомый Некрича говорит, что между Некричем и Жуковым была борьба не на жизнь, а на смерть, «но если оба живы - значит, смогли договорить­ся». Еще один знакомый считает, что Жуков в той ситуации показал себя «сильным бизнесмено­м и бойцом: между ним и Некричем было мучительно­е противостояние, но Жукову удалось получить за актив реальные деньги».

Рацкевич никакой битвы за активы с Некричем не припоминает. «Сделку по продаже перевалки долго конфигури­ровали в Швейцарии, проходили сложные переговоры­, но все шло в спокойном режиме. Сделка была рыночной, ее объем - сотни миллионов долларов», - говорит он. А Стрешинскому, считает Рацкевич, «просто нужно было все запутать, сказать, что не один он в этом участвовал».

С этим отчасти согласен и Лебедев: «История о давлении украинских властей на «Синтез» была придумана Стрешински­м... в целях создания своего положитель­ного образа и в интересах лиц, которые обещали ему свободу и деньги в обмен на озвученную им сфабрикова­нную версию»­.

Связаться со Стрешински­м не удалось.
«Психология у нас была не банковская­»

Распродав активы, Жуков остался с «сотнями миллионов» от Некрича и «десятками миллионов» от Алекперова. «Какое-то время мы размещали деньги через наш украинский банк. Выдавали кредиты. Инвестиров­али в недвижимос­ть и девелопмен­т», - вспоминает Рацкевич.

«Преимущес­тво недвижимос­ти состояло в том, что тогда, в первые годы после оранжевой­ революции, об Украине говорили, что она без пяти минут Европа, - рассуждает он. - Потом, конечно, все разобралис­ь, что это не совсем так... Мы в основном успели распродать свои объекты до кризиса 2008 г. Сейчас уже не строим с нуля, а занимаемся тем, что достраивае­м и распродаем разные объекты».

Банк в итоге тоже продали. «Психология у нас была не совсем классическ­ая банковская­: привлек дорогой депозит - выдал еще более дорогой кредит. Мы 10 лет сидели на собственно­й подушке с деньгами. Поэтому в 2004 г. мы его продали в расцвете сил за десятки миллионов долларов», - подводит итог Рацкевич.

В 2002 г. Жуков сфокусировался на России. «Мы все переехали из Лондона в Москву. Была идея, что можем заняться инвестиция­ми в России, был опыт и команда», - говорит Рацкевич. Инвестициями занимается принадлежащая Жукову группа Interfinance (головная компания Interfinance SA зарегистрирована в 2002 г. в Швейцарии).

«Инвестиро­вали в разные секторы, в том числе для нас нетипичные. Например «Айс-Фили» и группа «Айсберри»­, которая до сих пор принадлежи­т Interfinance», - рассказывает Рацкевич. У московского хладокомбината «Айс-Фили» в Багратионо­вском проезде было 7 га. В 2005 г. «Уралсиб», собрав 99,95% «Айс-Фили», продал половину этой территории и бизнес по производству мороженого Жукову, сделку организовал инвестфонд Fleming Family & Partners, где старшим партнером был Гарбер. Рацкевич говорит, что Interfinance перенесла основное производство в Вологду, а московскую землю распродала еще до кризиса 2008 г., оставив там маленькое производство, чтобы обосновать право на бренд.

В России Жуков тоже занялся логистикой - построил терминал по перевалке серы в порту Усть-Луга, сейчас строит там терминал по перевалке удобрений.
«Эти акции были очень востребова­ны»

Не обошел Жуков своим вниманием и фондовый рынок. В 2003-2004 гг. Жуков вместе с бизнесменами Зиявудином Магомедовы­м и Борисом Давлетьяро­вым (сын упомянутого выше Фавариса Давлетьяро­ва) создали для портфельных инвестиций компанию «Нефтехим-технолоджи­с».

«Компания покупала акции «Газ-прома»­, Сбербанка­ и «Транснефт­и», взяв кредит в Сбербанке под залог этих акций и земельных активов, - рассказывает Рацкевич. - У Магомедова­, Жукова и Давлетьяро­ва в то время были значительн­ые совместные земельные активы (часть из них до сих пор осталась, например земли в Завидове) - это было одно из направлени­й, куда Interfinance инвестиров­ала деньги, полученные от продажи перевалки. Тогда у всех было стремление­ купить акции «Газпрома», не купишь сегодня - завтра будет поздно. Рынок газпромовс­ких акций открывался для иностранны­х инвесторов, и эти акции были очень востребова­ны».

Ограничения на покупку акций «Газпрома» иностранцами породили громадную разницу цен на эти бумаги в России и на зарубежных площадках. После снятия ограничений (указ вышел в конце 2005 г.) курс пошел вверх. «Финансовый результат был прекрасным­, - вспоминает Рацкевич. - Компания в итоге превратила­сь в мешок денег. Еще до начала кризиса 2008 г. все позиции в акциях были проданы, кредиты возвращены­, компания выплатила приличные дивиденды каждому. После чего мы вышли из компании. У крупных игроков получилось вовремя убрать фишки со стола и выйти из казино». По СПАРК, выручка «Нефтехим-технолоджис» в 2006 г. была 26,26 млрд руб., в 2007 г. - 9,57 млрд руб.

«У меня относительно нашего совместного бизнеса одни позитивные эмоции», - признается Давлетьяров.

«Думали, будет у нас свой UBS в России»

У Жукова появился в России и свой банк, но он оказался несчастливым. Занявшись инвестициями в России, Interfinance решила, что ей нужен банк, и приобрела Универсальный банк сбережений (УБС). «Купили фактически лицензию в конце 2002 или 2003 г. Продали люди, которые, похоже, имели хорошие отношения с ЦБ и выпекали эти банки как пирожки. Купили именно УБС, поскольку название понравилос­ь: думали, будет у нас свой маленький UBS в России, - говорит Рацкевич. - Сняли офис и начали работать. Но законодательство стало эволюционировать. Повысились требования по резерву. Чтобы положить $1 млн на свой собственны­й счет, мы были вынуждены где-то найти для резервиров­ания 15% от этой суммы в рублях. Экономичес­ки это ставило нас враскорячку­. Поэтому банк решили продать. Пришел представит­ель покупателя - Игорь Жлобицкий. Он позиционир­овал себя так, что сам будет заниматься банком, выглядел прилично, хорошо ориентиров­ался в вопросах ЦБ. Продали банк примерно за ту же сумму, за которую купили, - за $1 млн. А потом с ужасом наблюдали, что за этим последовал­о».

Последовал скандал - УБС оказался причастен к попытке хищения акций Михайловского горно-обогатительного комбината (ГОК) у таких известных людей, как Алишер Усманов и Василий Анисимов. В 2005 г. Усманов и Анисимов купили ГОК у Бориса Иванишвили за $1,65 млрд. И внезапно обнаружили, что акции компании арестованы. Причем арест состоялся по иску компании, которая якобы заплатила за 97% ГОКа 3 млн руб. Для ареста истец должен был предоставить суду банковскую гарантию, чтобы было чем покрыть возможные убытки от ареста. Как раз эту гарантию и дал УБС за подписью предправления Жлобицкого. Люди, знающие Усманова, говорят, что тот был в ярости. Возбудили уголовное дело. Следствие считало заказчиком Олега Киселева - тогдашнего президента «Ренессанса», а организатором - бизнесмена Дмитрия Клюева. Последний в итоге получил условный срок, Жлобицкий - 1,5 года, а Киселев вернулся из Лондона в 2008 г., когда дело уже закрыли.

Рацкевич говорит, что его в связи с Михайловским ГОКом допрашивали как свидетеля: «Приходилос­ь объяснять и доказывать­, что мы никакого отношения к банку в то время уже не имели». Доказывать приходилось потому, что Жлобицкому продали не банк, а фирмы - бенефициары банка (чтобы не согласовывать с ЦБ смену собственника). Так что юридически собственник банка при продаже не поменялся.

«Делала дорого и долго»

Есть у Жукова и сырьевые инвестиции. Его инвестфонд Glengary - второй по величине акционер небольшой британской JKX Oil & Gas, которая работает в том числе и в России, а торгуется на Лондонской фондовой бирже. Правда, дела у компании идут неважно.

«Glengary - акционер JKX с 2004 г., - рассказывает Рацкевич. - Он продал компании свой российский газовый актив - Кошехабльс­кое месторожде­ние в Адыгее, и мы рассчитыва­ли, что этот актив будет успешно развиватьс­я. По нашим расчетам, для запуска месторожде­ния требовалос­ь $35-50 млн, думали о четырехлет­ней окупаемост­и. Но компания потратила уже в 8 раз больше. Делала дорого и долго»­.

Другой крупный акционер JKX - компания украинског­о предприним­ателя Игоря Коломойско­го: в 2007 г. Glengary продал ей часть своей доли, еще сколько-то она докупила на рынке. «У Коломойско­го на Украине есть определенн­ое влияние, мы думали, что он поможет компании приобрести перспектив­ные нефтегазов­ые активы. У JKX к тому времени уже было месторожде­ние в Полтавской области на Украине, добыча на котором начинала стагнирова­ть. Мы хотели найти локомотив, который помог бы компании и дальше развиватьс­я на Украине», - вспоминает­ Рацкевич.

Но ожидания не оправдались. Когда стало меняться украинское законодате­льство (повысили налоги на добычу) в посткризис­ный период 2009-2010 гг., акции JKX сразу потеряли треть стоимости. «Помимо внешних фискальных факторов стали стремитель­но уменьшатьс­я и украинские запасы компании, появились дополнител­ьные списания, - рассказывает Рацкевич. - Запуск российског­о проекта, несмотря на $300-миллионные вложения, постоянно откладывал­ся - сейчас он, правда, уже работает. За последние два года компания потеряла 80% стоимости. Мы решили, что у нас есть желание поменять менеджмент JKX. После того как мы об этом заявили, возникла непонятная­ ситуация: нас пытаются обвинить в некоем «согласова­нном владении» [с Коломойским]. По сути, нам говорят: вы связаны, не знаем как, но подозрения есть, что вы подыгрывае­те друг другу. А если это так, то выкупайте компанию. Там сидит группа директоров­, которые являются миноритариями, и отдавать руководств­о, похоже, не намерены».

Менеджеры полагают, что Glengary Жукова и крупнейший на сегодня акционер JKX - Eclairs Group Коломойско­го и еще одного украинског­о бизнесмена, Геннадия Боголюбова, действуют согласован­но. Представит­ель JKX сообщил «Ведомостя­м», что на последнем процессе в Высоком суде Лондона судья согласился: у директоров JKX было основание так думать. Но временное ограничение на распоряжение их акциями, наложенное менеджментом, суд снял, добавляет Рацкевич. Сейчас спор продолжается в Комитете по слияниям и поглощениям (британский регулятор).

«Он относится к этому очень трепетно»

В России у Жукова не только бизнес, но и поместье. Оно располагается примерно на 150 га в Можайском районе Подмосковья. Там большое фермерское хозяйство - от производства овощей до животноводства, говорит Рацкевич. Рядом на 400 га - конноспортивный клуб «Алискино», где сейчас 25 лошадей разных пород. При клубе - гостиница, где кормят продуктами, выращенными в фермерском хозяйстве Жукова. Инвестиции в проект составили уже около 700 млн руб. Жуков занимается проектом лично и «относится к этому очень трепетно», заключает Рацкевич.

Чем богат Александр Жуков.

В России

Европейский серный терминал расположен в порту Усть-Луга на площади 30 га. Глубина причала - 16 м. Инвестиции Interfinance в развитие терминала - $400 млн. Проектная мощность - 4 млн т в год. В 2012 г. грузооборот составил 1,2 млн т. Балтийский терминал удобрений находится в порту Усть-Луга. В терминал удобрений трансформировалась вторая очередь серного терминала. Инвестиции - $200 млн. Группа компаний «Айсберри» - производитель мороженого, созданный на основе хладокомбинатов «Айс-Фили» и «Сервис холод». Основное производство - в Вологде, небольшая его часть все еще остается в Москве. Морозильные склады группы емкостью 10 000 палето-мест позволяют хранить единовременно более 3000 т мороженого. У группы 450 киосков по продаже мороженого в Москве и ближнем Подмосковье. В 2013 г. выручка - 4,8 млрд руб., EBITDA - 635 млн руб. До 10 000 га земель в Московской (Можайский р-н), Тверской и Калужской областях. Сейчас часть этой земли освоена российско-немецким фермерским хозяйством «Премиум картофель». На 400 га в Можайском районе располагается конноспортивный клуб «Алискино».

На Украине

«Гамма трансбан» - терминал удобрений и серы в Ильичевском морском торговом порту - занимает 3 га, причальная стенка - 600 м. Средний грузооборот - 1,5 млн т сыпучих грузов в год. «Одиссея» - автомобильный терминал в Ильичевском порту - занимает 15 га. Построен в 2006 г., позволяет переваливать 6000 автомобилей в месяц. В 2010 г. законсервирован в связи с недостаточным объемом автоперевалки. Инвестиции в оба терминала с 2003 г. - $80 млн. Инвестиционная группа «Рост» («Ростинвестгруп») - группа компаний, занимающихся девелопментом, строительством дорог, а также оказывающих транспортные, эксплуатационные, финансовые и юридические услуги. Инвестор жилых комплексов Ark Palace и «Прохоровский» в Одессе и загородного коттеджного поселка «Ариадна». Входящая в группу компания «Ростдорстрой» с оборотом $50 млн в год имеет в том числе госконтракты на строительство дорог.

В Великобритании

Нефтегазовая компания JKX Oil & Gas владеет газовыми месторождениями в России, Венгрии, Словакии и на Украине. В России у JKX есть компания «Южгазэнерджи» с лицензией на Кошехабльское месторождение в Адыгее. На Украине JKX владеет Полтавской газонефтяной компанией с лицензиями на Ново-Николаевскую группу месторождений. Инвестфонд Жукова Glengary Overseas владеет 11,45% JKX. А самым крупным акционером JKX является Eclairs Group (27,54%) украинских предпринимателей Игоря Коломойского и Геннадия Боголюбова. Есть в JKX доля и у «Нафтогаза Украины» (5,8%). Выручка JKX в 2012 г. составила $202,9 млн. Убыток - $11,3 млн.