Показ в «Ельцин-центре» сделал Гошу Рубчинского главным дизайнером России

Модный год начинается показами мужских коллекций, большая часть которых демонстрируется на Неделях моды в Лондоне и Милане, а также на выставке Pitti Uomo во Флоренции. Сменить место редко рискуют даже крупные марки, не говоря уже о новичках: вероятность, что тебя заметят, стремится к нулю. Тем не менее желающие сломать стереотип находятся: российский дизайнер Гоша Рубчинский 14 января устроил показ, кажется, максимально далеко от эпицентра моды – в «Ельцин-центре» в Екатеринбурге. Первые результаты должны обнадежить поклонников Рубчинского: о показе написали все ведущие мировые СМИ (представители которых посетили его лично), единодушно дав ему положительную оценку.

Рубчинский родился в Москве в 1984 г., получил художественное образование, в 2008 г. основал собственную марку, а уже в 2016-м попал в сотню самых влиятельных людей мира моды по версии The Business Of Fashion. Признание он получил, выбрав основной темой 1990-е с их агрессивно-сиротской эстетикой спортивных костюмов, растянутых коленок и стрижек «под машинку». Шоу в Екатеринбурге – его третий подряд показ на родине (Рубчинский работает на зарубежном рынке и в России бывает редко) после прошлогоднего в Калининграде и летнего в Санкт-Петербурге. И выглядит он самым сильным: если до этого треники и модели, похожие на подростков из неблагополучных семей, смотрелись немного конъюнктурно (как будто Рубчинский давал западной прессе и потребителями то, чего они ждут), то в декорации «Ельцин-центра» все это вписалось органично, словно бы став такой же частью новейшей российской истории, как пустые прилавки, приватизационные чеки и другие экспонаты музея. Эффект совпадения идеи и места усиливался правильной режиссурой: организаторы показа решили отказаться от традиционной формы модных дефиле, поэтому приглашенные гости просто стояли или сидели на полу в залах музея первого российского президента, а модели ходили между ними. Такая метафора свободы 90-х, когда стирались все границы.

Большая часть представленной коллекции сделана в сотрудничестве Рубчинского с другими брендами. Дизайнер показал третью (и заключительную) работу с Аdidas Football, приуроченную к чемпионату мира по футболу 2018 г., куда вошли свитшоты, тренировочные костюмы, пуховики и другие спортивные вещи. Еще два партнера дизайнера – Levi’s и Dr. Martens, также важные имена для 1990-х. Для них Рубчинский придумал дизайн джинсовых вещей и обуви.

Тринадцать предметов – работа для Burberry, это самая классическая (насколько это определение вообще применимо к марке Gosha Rubchinskiy) часть коллекции: тренчи и дафлкоты, обувь и рубашки в клетку, шарфы. С британским гигантом Рубчинский работает второй сезон подряд, и, по словам креативного директора марки Кристофера Бейли, продолжение сотрудничества не было вопросом ни для кого из них. «Работая на протяжении последнего года, мы оба понимали, что нам удастся сделать гораздо больше именно вместе. Гоша не только удивительно талантливый дизайнер, он еще и человек, уникальным образом чувствующий момент», – рассказывает Бейли. Аргументы Рубчинского еще убедительнее. «Для меня было важно, чтобы Burberry стали частью коллекции, так как это один из первых знаковых западных брендов, появившихся в России после распада Советского Союза. Burberry был невероятно популярен в России 90-х, это видно даже по фотографиям с Борисом Ельциным, которые представлены в музее, где проходит показ, – он запечатлен в шарфе Burberry», – поясняет дизайнер.

 Российская мода живет по собственным правилам и собственному расписанию, развиваясь как бы в стороне от мировых центров в Нью-Йорке, Париже, Милане и Лондоне. Рубчинский – один из немногих представителей России, успешно интегрированных в мировой контекст. Его именной бренд Gosha Rubchinskiy принадлежит Comme des Garcons (марке, основанной дизайнером Рей Кавакубо), он сотрудничает с крупными компаниями, о нем пишут уважаемые профильные СМИ. Конечно, нельзя сказать, что он такой один и до него никого не было. Валентин Юдашкин, например, член-корреспондент Парижского синдиката высокой моды и Французской федерации высокой моды, Ульяна Сергеенко – официальный участник Недели высокой моды в Париже, коллекции Алены Ахмадуллиной продаются по всему миру. Но все они скорее встраиваются в уже существующие тенденции, чем задают собственные. У Рубчинского же пока получается то, что раньше не удавалось никому из россиян: он стал по-настоящему модным. «Рубчинский действительно дизайнер, который говорит на языке своих поклонников и благодаря этому остается за пределами модных клише», – рассказывает о Рубчинском Стефано Пилати (бывший креативный директор Ermenegildo Zegna и Yves Saint Laurent, сейчас работающий над собственным брендом) в интервью изданию WWD. Неизвестно, насколько основательной будет его экспансия и получится ли у него стать не просто ярким необычным явлением, а долговременным игроком, но сейчас он один из тех, кто находится в авангарде мировой моды.

Любопытно, что победа пришла к российской моде с неожиданной стороны. Традиционно считалось, что для успеха на мировом уровне дизайнерам из стран, не играющих первых ролей в индустрии моды, нужно акцентировать свое происхождение. И действительно, очень многие не только российские, но и, например, дизайнеры Ближнего Востока работают в стилистике национальных костюмов или с тем, что подразумевается под «наследием». Именно этим путем шли почти все российские дизайнеры, привозившие в Париж яркие, щедро декорированные и сложно скроенные вещи. Нельзя сказать, что эта тактика не давала результатов: все ценили мастерство исполнения и отсылки к русской культуре, которую в мировой моде обожают. Но для прорыва этого не хватало.

Рубчинский (сложно сказать, насколько сознательно) тоже выбрал в общем-то путь исторического наследия, но пошел в другую сторону. И оказалось, что западные потребители и пресса интересуются 1990-ми ничуть не меньше, чем Древней Русью. Обозреватели, рецензирующие показы Рубчинского, в восторге от слова «гопники» (gopniki, russian chavs, пишут почти в каждом тексте про дизайнера), а одежду описывают как лаконичную и современную, а не как сиротскую. Отношение покупателей понять еще проще: большинство коллекций Рубчинского продается полностью, и в России их покупают в основном иностранцы. Вероятно, за границей более свободны, чем мы, в оценке этого периода нашей истории и могут оценивать вещи Рубчинского просто как одежду, не связывая ее с общественными и экономическими реалиями времени.