При отсутствии события преступления

На оглашение приговора по громкому делу первого чеченского политического заключенного Руслана Кутаева людей пришло много. Но место, где родственники и друзья Кутаева обычно выстраивались в очередь перед началом очередного заседания, пустовало. Люди стояли через дорогу и не решались подойти: во дворе здания суда было нетипично много вооруженных сотрудников чеченской полиции.

Утром в суд приезжал первый заместитель министра МВД по ЧР Апти Алаудинов, имеющий к уголовному делу Кутаева непосредственное отношение (см. «Новую газету», № 61 от 6 июня 2014 года). Только когда подъехали защитник Кутаева Петр Заикин и руководитель «Комитета против пыток» Игорь Каляпин, люди стали переходить дорогу и подтягиваться к проходной суда.

В этот раз в зал заседаний пустили всех желающих. Стоя, люди слушали судью Дубкова, зачитывающего приговор, который текстуально совпадал с обвинительным заключением. Процесс по этому делу длился три месяца. Стороне защиты, по сути, удалось доказать, что не было самого события преступления. Слушая приговор судьи Дубкова, можно было подумать, что никакого судебного следствия, проведенного судьей Дубковым, вообще не было.

Суд посчитал вину 57-летнего Руслана Кутаева, обвиняемого в хранении 3,257 грамма героина, полностью доказанной и назначил ему наказание в виде четырех лет лишения свободы в колонии общего режима. А после — еще год ограничения свободы с запретом на политическую и публичную общественную деятельность. Прямо скажем, неожиданная формулировка для чеченского правосудия напомнила аналогичный приговор по делу Аксаны Пановой, которой суд запретил заниматься журналистикой. Именно такие формулировки показывают, чего на самом деле боятся и за что на самом деле судят.

«Приговор по этому делу был предсказуем, но я все-таки не думал, что он будет настолько жестоким. Именно жестоким, а не суровым, — прокомментировал Игорь Каляпин. — Потому что он вынесен в отношении человека, невиновность которого очевидна как для судьи, который формально выносил этот приговор, так и для заказчиков этого процесса. То, что судья сам убежден в невиновности Кутаева, для меня стало очевидно, когда он начал отказывать адвокату Заикину в удовлетворении ходатайств, которые дали бы возможность суду получить объективные доказательства того, что никакого преступления вообще не было. Кутаев не был в Пятигорске, не возвращался оттуда на такси, не находил в такси наркотики. Ни один из полицейских и понятых, якобы изъявших у Кутаева героин, не был в этот день в селе Гехи и уж, конечно, ничего ни у кого не изымал. Все это можно было бы доказать при помощи технических средств: суд должен был запросить биллинги всех свидетелей обвинения и самого Кутаева у сотовых операторов. Это были бы доказательства, которые не зависят от чьего-либо субъективного восприятия, памяти, угроз… Это доказательства, которые невозможно подделать и, соответственно, опровергнуть. Я уверен, что судья Дубков прекрасно понимал, что при наличии таких доказательств в материалах дела он просто не сможет выполнить команду на посадку Кутаева».