Процесс века: что ждет Россию и Украину в Лондонском суде

РБК разбирался, как будет идти судебный процесс и у кого больше шансов на победу.

​​Почему Россия и Украина не смогли договориться? ​

Украина смогла договориться о реструктуризации долга по облигациям с коммерческими кредиторами, процесс реструктуризации завершился в ноябре 2015 года, когда украинское правительство утвердило условия выпуска новых облигаций взамен старых евробондов. Реструктуризация предполагала списание 20% номинальной стоимости бумаг, перенос срока погашения новых бумаг на годы вперед, а также предоставление инвесторам «бонуса» в виде особых деривативов, привязанных к показателям роста украинской экономики. Не согласилась на эти условия только Россия, которая настаивала на признании долга суверенным, а не коммерческим. В конечном счете МВФ действительно признал этот долг суверенным, но было уже поздно: Украина реструктурировала свои евробонды и в новых договоренностях с кредиторами прописала, что независимо от вердикта МВФ не может предложить России лучших условий, чем были получены коммерческими кредиторами при обмене бумаг.

Предложение России по реструктуризации озвучил президент Владимир Путин в рамках саммита G20 в Турции в ноябре 2015 года. Его предложение состояло в следующем: Россия предоставит отсрочку по долгу на год и предоставит возможность выплачивать по $1 млрд в год, начиная с 2016 года. Но Украина не могла согласиться на это предложение, потому что оно означало бы предоставление России более выгодных условий, чем получили коммерческие кредиторы. Чистая приведенная стоимость (NPV, net present value — оценка всех будущих дисконтированных денежных потоков от инвестиции) новых украинских облигаций для коммерческих кредиторов составила примерно 70% от первоначальной стоимости бумаг, оценивал для РБК американский экономист Адам Леррик из American Enterprise Institute, а для России NPV реструктурированного кредита — на условиях России — составила бы 80% или выше.

«Мы юридически не имеем права предлагать кому-либо условия лучше тех, которые были согласованы с другими кредиторами», — подчеркивала министр финансов Украины Наталья Яресько. Вдобавок Москва и Киев никак не могли наладить формальную двустороннюю коммуникацию, Яресько и министр финансов России Антон Силуанов так и не смогли встретиться лично, неформально в переговорах пытался посредничать Минфин Германии, но безуспешно.

Почему иск подан в Высокий суд Лондона?

По условиям выпуска еврооблигаций Россия могла подать на Украину в Высокий суд Лондона (английский национальный суд) либо инициировать арбитражный процесс в Лондонском международном арбитражном суде (LCIA). При этом арбитражный процесс по правилам LCIA позволял бы России рассчитывать на конфиденциальность слушаний, материалов и даже самого решения, но Россия сделала выбор в пользу «открытого и прозрачного» процесса в английском суде.

Силуанов 17 февраля заявил журналистам, что «судебный процесс в английском суде будет открытым и прозрачным и защита прав РФ как кредитора будет осуществляться независимым, авторитетным судом, который беспристрастно рассмотрит спор между двумя суверенами, касающийся неисполнения долговых обязательств по еврооблигациям».

Россия намерена доказать в суде исключительно факт дефолта со стороны Украины и рассчитывает, что процесс не будет политизирован, говорит РБК источник в финансово-экономическом блоке правительства. «Судья — профессиональный юрист, спор идет по хозяйственным вопросам. Зачем ему политико-следственные причины выяснять? Ему это не нужно. Он устанавливает факт дефолта и выносит вердикт», — полагает источник. То, что Украина на суде может попытаться поднять вопросы об «аннексии» Крыма или «дестабилизации» Донбасса как о факторах, оправдывающих невозврат $3 млрд, собеседника РБК не пугает. Россия не собиралась закрывать процесс от общественности и потому не стала пользоваться опцией арбитража, говорит он: «Нам нечего скрывать».

С другой стороны, положительное решение международного арбитража можно было бы принудительно исполнить в 150 странах Нью-Йоркской конвенции. «Если решение арбитража можно исполнить по Нью-Йоркской конвенции [о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений], то с решением английского суда могут возникнуть сложности», — говорит РБК партнер, руководитель международной практики Nektorov, Saveliev & Partners Марат Давлетбаев.

Остались ли шансы на досудебное урегулирование? ​​

Несмотря на подачу иска, российская сторона по-прежнему не исключает внесудебного урегулирования спора, сообщила РБК 17 февраля помощник министра финансов Светлана Никитина. «Мы готовы к переговорам, мы никогда не исключали внесудебного урегулирования, если Украина будет готова к конструктивному добросовестному проведению переговоров», — сказала она.

Украина должна была погасить долг на $3 млрд в декабре 2015 года, Минфин России констатировал окончательное наступление дефолта по еврооблигациям, выпущенным Украиной, 1 января — по истечении десятидневного льготного периода.

Тем не менее чиновники ведомства еще до подачи иска заявляли, что не исключают досудебного решения спора. Но инициатива должна исходить от Украины как проштрафившегося должника. «И по старым правилам [кредитования МВФ], и по новым... первый ход делают они [Украина как дебитор], — говорил Сторчак журналистам (цитата по «Интерфаксу»). Сторчак ссылался на новые правила МВФ относительно просрочек по суверенным долгам, допущенных государствами перед другими государствами. «Один из ключевых принципов — то, что дебитор ведет good faith negotiations — в духе доброй воли, конструктивно и так далее. Дебитор, а не кредитор», — настаивал он.

В конце января Яресько говорила, что у сторон по-прежнему много разногласий по вопросу реструктуризации долга, но в Киеве по-прежнему надеются урегулировать спор без суда, в рамках обязательств перед МВФ и другими кредиторами.

Кто будет представлять интересы российской и украинской стороны в суде?

Интересы России в судебном разбирательстве с Украиной представляет международная юридическая фирма Cleary Gottlieb Steen & Hamilton, говорит Никитина. Ранее эта компания защищала интересы России в арбитражном процессе в Гааге по «делу ЮКОСа», длившемся почти десять лет и закончившемся поражением России и ее адвокатов. Гаагский арбитраж в июле 2014 года присудил бывшим акционерам ЮКОСа более $50 млрд компенсации. На услуги Cleary Gottlieb и ее напарника — Baker Botts — Россия потратила $27 млн. После поражения в эт​ом процессе Россия отказалась от дальнейших услуг Cleary.

Кроме того, эта компания представляла интересы «Роснефти» в судебных разбирательствах по «делу ЮКОСа» вплоть до мирового соглашения с бывшими компаниями группы ЮКОС, которое «Роснефть» заключила в марте 2015 года. В целом она присутствует на российском рынке с 1991 года.

Адвокаты Украины пока неизвестны, представители украинского Минфина в среду вечером не ответили на звонки РБК, посольство Украины в Лондоне не ответило на запрос по электронной почте.

У кого больше шансов на победу?

На первый взгляд, все просто: Украина заняла у России $3 млрд и не вернула их — это неоспоримый дефолт, который будет признан в суде. «У Украины однозначно нет никаких шансов на победу, так как по возникшей задолженности произошел дефолт. Все шансы у России, которая дала деньги. Процесс не будет очень сложным с точки зрения доказывания факта передачи денег и их неуплаты в установленный срок, и он будет не очень сложным с точки зрения предсказывания его результата, который однозначно будет в пользу России», — не сомневается адвокат Herbert Smith Freehills Алексей Панич. Позиция Украины, считает Панич, будет фактически сводиться к тому, что «Россия плохая, деньги дала предыдущему коррумпированному режиму, поэтому не надо платить». Но эти доводы — не юридические, а «политические и бытовые», говорит эксперт.

И тем не менее у Киева есть шансы обосновать правомерность неуплаты, и лежат они в плоскости английского договорного права, уверяет адъюнкт-профессор права Университета Северной Каролины Марк Вейдемайер, специализирующийся на спорах в области суверенных долгов. Защита Украины в суде может опереться, в частности, на доктрину «препятствования» и доктрину «невыполнимости», пишет Вейдемайер в недавней статье для Capital Markets Law Journal. Первая может сработать, если Украина докажет, что неисполнение долговых обязательств перед Россией было спровоцировано самой Россией, которая присоединила часть украинской территории и дестабилизировала украинскую экономику; вторая теоретически способна освободить Украину от обязанности платить на том основании, что уже после заключения долгового соглашения произошло фундаментальное изменение обстоятельств (стороны начали враждовать): если бы стороны знали об этом заранее, никакого договора они бы заключать не стали.

Даже если Россия выиграет дело в английском суде, она может столкнуться с трудностями, когда речь пойдет о приведении такого решения в исполнение, предупреждает Марат Давлетбаев. По условиям выпуска, Украина не отказывалась от суверенного иммунитета в отношении своей зарубежной собственности, а исполнить решение в самой Украине будет нереально. В этом смысле трудности, с которыми столкнется Россия, будут аналогичны трудностям, которые стоят перед акционерами ЮКОСа, пытающимися привести в исполнение решение гаагского арбитража против России, отмечает юрист.

Что взыскать долг с Украины принудительно будет сложно, уже признавал замминистра финансов Сергей Сторчак. «Активы суверена находятся под иммунитетом, и если они добровольно не хотят вернуть эти деньги, исполнить судебное решение, то кредитору или истцу в данном случае придется самому искать эти активы (…), причем не защищенные суверенным иммунитетом», — говорил Сторчак. «Есть ли у Украины как суверенного государства международные активы на $3 млрд, я не знаю. Скорее всего, таких денег нет, поэтому процесс долгий», — говорил он журналистам.

При участии Георгия Перемитина, Александра Артемьева, Алисы Штыкиной

Как правило, суверенные облигации приобретают частные кредиторы, которые считают их надежным инструментом финансовых вложений. Случаев межгосударственных споров по облигациям Марат Давлетбаев не припомнит. Тем не менее в истории международных заимствований встречаются дефолты стран по своим долговым обязательствам, к наиболее резонансным из которых относятся случаи Аргентины, Пуэрто-Рико и Конго.

В 2001 году американский хедж-фонд Elliott начал скупать суверенные обязательства правительства находящейся на грани дефолта Аргентины, после чего подразделение Elliott Management — NML Capital Limited — отказалось принять предложенные Буэнос-Айресом условия реструктуризации займа. Облигации номинальной стоимостью $630 млн NML приобрела за $48 млн, то есть с многократным дисконтом. С учетом начисленных процентов к 2012 году долг Аргентины перед Elliott достиг $2,3 млрд. В общей сложности Elliott добивается возврата долга Буэнос-Айреса уже 15 лет, отказавшись участвовать в двух раундах реструктуризации.

В начале 2000-х годов подконтрольная Elliott компания Kensington International выкупила обязательства Республики Конго всего за $10 млн, а затем начала требовать выплатить долг. В итоге британский суд присудил Kensington $127 млн, но чтобы добиться выплаты по искам компании, было арестовано конголезское имущество на сумму $400 млн.

В августе 2015 года государство Пуэрто-Рико, имеющее статус «неинкорпорированной организованной территории» и находящееся в зависимости от США, пропустило выплату по долгам в размере $58 млн. Власти страны признали, что не имеют денег для выполнения своих обязательств. Общая задолженность страны перед кредиторами превысила $70 млрд.​