Три железных стула и кетчуп: как кражи пенсионеров улучшают полицейскую статистику

Самое распространенное преступление среди российских пенсионеров — кража. Чаще всего они крадут мелкие суммы денег или недорогие предметы: продукты, корм для животных, посуду. Полиция в таких случаях легко находит подозреваемого, а тот, как правило, сразу признает вину – что улучшает статистику. «Важные истории» и медиапроект «Четвертый сектор» изучили приговоры за 2019 год, поговорили с осужденными за кражи и адвокатами и рассказывают, как и за что в России наказывают пожилых людей.

В июне 2019 года 70-летний Леонид Марусов из Набережных Челнов шел по коридору своего общежития и увидел, что дверь в комнату соседа, которого недавно похоронили, не заперта. Как сказано в приговоре городского суда, пенсионер зашел в комнату и унес оттуда три стула на железных ножках, электрическую и микроволновую плиты. Ножки от стульев Леонид сдал на металлолом, электроплиту убрал на балкон. Микроволновку, как утверждает он сам, вообще не брал. Потерпевшая — дочь умершего — оценила ущерб в 4600 рублей.

С учетом возраста Марусова и того, что ранее он не был судим, ему дали полгода условно. «Если бы знал, что такая начнется катавасия, не заходил бы в чужую комнату», — говорит теперь пенсионер журналистам.

Чаще всего в России применяется статья Уголовного кодекса «Кража» (ст. 158 УК РФ). Она же основная для людей пенсионного возраста. В 2019 году в судах первой инстанции по ней рассматривали каждое четвертое дело. Судя по текстам приговоров, ущерб от краж часто незначительный. Так, в 2009 году суд в Иркутской области приговорил к двум годам колонии мужчину, унесшего из чужого дома три литра браги стоимостью 21 рубль 75 копеек. Потом приговор отменили из-за малозначительности ущерба. В 2014-м в Тульской области пенсионерку наказали 400 часами обязательных работ за кражу металлической ванны, оцененной в 150 рублей. Пенсионеры могут залезть к соседям или взять оставленный в магазине чужой телефон. В Набережных Челнах 83-летняя женщина попалась на выходе из магазина с тремя пакетиками кошачьего корма. В Ухте 79-летнюю пенсионерку остановили с конфетами и десятком яиц.

Реальные сроки в таких случаях не дают. Всё заканчивается условным наказанием, штрафом или обязательными работами. Но, как правило, когда есть возможность не доводить дело до суда — из-за малозначительности ущерба или раскаяния обвиняемого — следствие на это не идет. «Полиция относится к расследованию таких преступлений по-разному, в зависимости от того, удается ли установить лицо, причастное к краже, — считает адвокат из Владимира Максим Никонов, в практике которого было несколько подобных дел. — Если лицо установлено — это легкий способ получить показатель раскрываемости. Например, кража из жилища относится к категории тяжких преступлений. Поэтому раскрытая кража каких-нибудь продуктов из деревенского дома дает хорошую „палку“ (раскрытое преступление на полицейском жаргоне. — Прим. ред.)».

«Всем нужны показатели, — подтверждает адвокат из Перми Иван Хозяйкин. — Оперативные сотрудники заточены на то, чтобы дело передали в следствие. Следствие — чтобы дело было подписано прокурором и ушло в суд».

Большие деньги

В комнате общежития в Набережных Челнах Леонид Марусов живет один. С женой он развелся больше десяти лет назад, потому что «начал пить». Рос в Вологодской области. В молодости переехал в Татарстан, когда «надоело в совхозе говно убирать». Работал на стройках, где, по его словам, выполнял «самую грязную, тяжелую работу». У бывшей супруги сейчас хранится его банковская карта, на которую приходит пенсия. Время от времени она покупает Марусову продукты — «что подешевле», — и он за ними приходит. Чтобы были деньги, Леонид собирает и сдает картонные коробки и железные банки. «Нормально получается, — говорит он. — За месяц можно набрать и тысячу [рублей], и две».

Когда пенсионер общался с журналистом «Четвертого сектора», на его руке был гипс: «сильно был выпивший» — упал, ушиб руку. Картон и металлолом он собирал и с гипсом: «Картон, если твердый, стараюсь помять ногами: завяжу и потащу. Десять килограммов притащил — 60 рублей в кармане».

Перед тем как заявить на него в полицию, дочь умершего соседа, по словам пенсионера, предлагала решить дело миром. Но попросила «деньги большие» — «штуки три». «Я говорю, нет у меня таких денег», — вспоминает Леонид. После этого к нему и пришли полицейские. На допросы он ездил несколько дней. «[Сотрудник полиции] говорит: „Че будем делать? Посадим за эту мелочь?“ Улыбаются все, смеются», — вспоминает Марусов. В чем его подозревали, он не вникал, но со всем согласился.

О том, что Марусов взял также микроволновку, полиции и суду известно якобы от него самого — хотя сейчас пенсионер говорит, что не трогал печь. Куда она делась, полиция так и не узнала. В приговоре написано, что пенсионер продал ее «неизвестному лицу».

Кетчуп, пельмени и паяльная лампа

Пожилые люди получают условные сроки за кражи на гораздо меньшие суммы, чем у Марусова. В 2016 году в деревне Ивановской области пенсионерка Надежда Шокурова зашла в дом к соседу и взяла там открытую упаковку кетчупа и 300 граммов сахара — на общую сумму 70 рублей 93 копейки. В следующий раз она унесла оттуда продукты и предметы личной гигиены на 600 рублей: две банки тушенки, 800–граммовую упаковку макарон, открытую пачку пельменей, банку майонеза, 17 пакетиков чая, рулон туалетной бумаги и полбутылки шампуня.

Если в первый раз Шокурова зашла к соседу, увидев оставленные в замочной скважине ключи, то во второй он отдал ей ключи сам. Сосед работал охранником в Подмосковье, время от времени уезжал туда на полмесяца и на всякий случай оставлял брелок с ключами у Надежды. На вопрос «Российской газеты», почему она пошла в чужую квартиру, пенсионерка ответила, что «нечистый попутал», а еще — что «очень хотелось кушать, вот просто сильно-сильно». За обе кражи ей дали год условно.

В 2017 году Шокурова получала пенсию чуть больше семи тысяч рублей. Тогда же они с мужем взяли потребительский кредит, чтобы купить холодильник, стиральную машину и бензопилу для дров. Когда мужу, работавшему на ферме, стали задерживать зарплату, оформили еще один заем. На продукты оставалось около тысячи рублей в месяц. 

Суд над пенсионеркой активно освещали и местные СМИ, и даже федеральные каналы. После этого местные чиновники, по их словам, начали искать «различные меры поддержки, которые могут быть ей оказаны». В 2017 году в департаменте соцзащиты населения Ивановской области говорили, что Шокурова не имеет никаких льгот и никогда не обращалась к ним за помощью. То же самое спустя три года в правительстве Ивановской области ответили и на запрос «Четвертого сектора»: «Обращений от Шокуровой Н. В. по вопросу оказания социальной помощи не поступало».

В 2019 году Алейский городской суд в Алтайском крае рассмотрел дело пенсионера Виктора Геньша. Тот тоже проник в чужое жилище: зашел на веранду дома и взял паяльную лампу стоимостью 500 рублей, которой позднее, как написано в приговоре, «распорядился по своему усмотрению». В суде Геньш полностью признал вину и получил год условно. 

Согласно приговорам за 2019 год, ущерб от каждой третьей кражи, совершённой пенсионерами с проникновением в жилище (ст. 158 ч. 3 п. «а»), нежилое помещение или хранилище (ст. 158 ч. 2 п. «б») не превышает 2,5 тысячи рублей, а от каждой второй — пяти тысяч. В тех случаях, когда суд признавал предварительный сговор (ст. 158 ч. 2 п. «а») с участием пенсионеров, ущерб от кражи больше чем в половине случаев не превышал пяти тысяч рублей. 

Дела с суммой ущерба до 2,5 тысячи рублей могут попасть под действие Административного кодекса в случае, если преступление было совершено в одиночку и без проникновения в помещение. Под Уголовный кодекс такие преступления попадают, когда важен не сам вред, а обстоятельства, при которых что-то украли. Если похитить хоть пять рублей, но с незаконным проникновением в жилище или группой лиц по предварительному сговору, — судить будут по 158-й статье. При этом во второй части 14-й статьи Уголовного кодекса («Понятие преступления») говорится: «Не является преступлением действие (бездействие), хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния <...>, но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности».

Некоторые адвокаты и судьи делают из этого вывод, что дела о кражах на небольшие суммы нужно прекращать. Но такое происходит крайне редко, объясняет адвокат Максим Никонов. Иркутский областной суд, например, в своей справке о применении нормы о малозначительности уточняет, что «судьям сложно разграничить, по каким критериям преступление можно считать малозначительным <...>, а по каким – нет». При этом в делах, материалы которых прочитала коллегия суда, «и не пытались этого сделать», написали авторы справки. То есть участники заседаний даже не обсуждали, могли ли кражи, которые они рассматривали, быть несущественными.

На возможной малозначительности, как правило, не настаивают и адвокаты. В 2019 году половину дел о кражах вообще рассмотрели в особом порядке: на суде озвучивалась только версия следствия, подсудимые сразу соглашались с обвинением, никаких обстоятельств дела больше не выясняли. «Не вызываются свидетели, не изучаются материалы дела, — объясняет суть особого порядка в суде адвокат Иван Хозяйкин. — Рассматривается только подсудимый и его личность, и на основании этого выносится наказание». В справке Иркутского областного суда сказано, что такой способ «намного упрощает процедуру судопроизводства».

Согласны на всё

В начале 2020 года 59-летняя Нурзия Зимаева из деревни в Пермском крае взяла шесть тысяч рублей из кошелька, который лежал у ее подруги на телевизоре. Бардымский районный суд рассматривал дело Нурзии в особом порядке и наказал ее полутора годами условно.

Журналисты поговорили с Зимаевой во дворе у деревянного дома, где она живет. Она не помнит, действительно ли забрала деньги тайком или подруга отдала их сама — на покупку алкоголя. Нурзия объясняет, что в ту ночь они с приятельницей «пировали». Кражи в состоянии алкогольного опьянения в 2019 году совершали почти 20 % подсудимых-пенсионеров, выяснили «Важные истории». 

Судя по приговору, Зимаева «испытывает материальные затруднения». Сама она говорит, что в настоящее время получает пенсию меньше десяти тысяч рублей. Судья Константин Илибаев, который рассматривал это дело, поясняет, что чаще всего россияне идут на кражи из-за бедности. Он также отмечает, что пострадавшие, как правило, предпочитают не разобраться самостоятельно, а обратиться в полицию. По словам судьи, полиции такие дела только «в радость», потому что они «легко раскрываются».

В приговоре Илибаев написал, что Зимаева совершила кражу «с причинением значительного ущерба». Этот признак приписывают в зависимости от имущественного положения потерпевшего — но только если кража не меньше чем на пять тысяч рублей. Приговоры с суммой ниже пяти тысяч — это либо приговоры по преступлениям до 2016 года (тогда сумму «значительного ущерба» увеличили с 2,5 до пяти тысяч рублей), либо приговоры с ошибкой.

Суд счел ущерб значительным и когда в 2019 году в Чите 89-летняя Галина Егорова положила себе в пакет забытый кем-то на прилавке магазина телефон. Он стоил 6 400 рублей. «Бабушка заявила, что взяла телефон просто так, без умысла, — говорит Лариса Макогон, которая была у Егоровой адвокатом по назначению. — Но она же взрослый человек. Если бы по ошибке взяла, свой телефон перепутала с чужим, тогда понятно, нет состава [преступления]. А так — корыстное преступление». Пенсионерке, по словам Макогон, объяснили, что, если она признает вину, дело могут прекратить за примирением сторон. Суд может пойти на это, если человек совершил первое преступление, оно небольшой или средней тяжести и возмещен ущерб. Егорова на все согласилась, и дело прекратили.

Корысть в делах о кражах еще нужно доказать. В постановлении Пленума Верховного суда об имущественных преступлениях говорится, что чужую вещь или деньги могут взять «с целью <...> временного использования <...> либо в связи с предполагаемым правом на это имущество». В таких случаях дело о краже, если оно заведено, следует переквалифицировать на другую статью или прекратить.

Но если задержанный признает вину, у обвинения нет проблем с доказательством корысти. Вину признал и Леонид Марусов из Набережных Челнов, забравший стулья у соседа, и Нурзия Зимаева из Пермского края, унесшая деньги подруги, и Галина Егорова из Читы, взявшая чужой телефон. «Человека задерживают и сразу ему объясняют: „У нас процент оправдательных приговоров крайне мал. Смысл тебе бороться с ветряными мельницами?“, — рассказывает адвокат Иван Хозяйкин. — Плюс у него, скорее всего, нет денег на квалифицированную защиту».

Судя по вынесенным в 2019 году приговорам, пенсионеры полностью или частично признавали вину в 98 % случаев. Тогда — при условии, что у обвиняемого нет судимости, — почти в половине случаев суд назначал условный срок, обычно не превышающий двух лет. В остальных случаях присуждались исправительные работы или штрафы. Лишь в 1 % приговоров суд выбирал мерой наказания реальное заключение. В таких делах обычно речь шла о крупных суммах причиненного ущерба.

Штрафы и возмещения расходов на адвоката списывают со счета или удерживают из пенсии автоматически. По закону списание не должно превышать 50 % пенсии. Если речь о возмещении вреда — 70 %. Осужденный может попросить о рассрочке выплаты из-за своего материального положения. Тогда ему установят размер ежемесячных удержаний в меньшем размере.

Украл на 500 рублей — заплатил 10 тысяч

Еще один вид краж, за которые осуждают пенсионеров, — «группой лиц по предварительному сговору». Сумма ущерба в этом случае не важна (как и тогда, когда кража совершается с проникновением в жилище). За такое преступление, например, в 2014 году приговорили к обязательным работам на тот момент 58-летнюю Татьяну Кузьмину из поселка в Тульской области. (Пенсионный возраст в России повысился в 2019 году, до этого женщины выходили на пенсию в 55 лет, мужчины — в 60. Теперь — в 60 и 65 лет соответственно. — Прим. ред.) Она вместе с подругой увезла на тележке с чужого приусадебного участка металлическую ванну, «причинив ущерб в сумме 150 рублей».

60-летний Игорь Сентяков из города Чайковский в Пермском крае в июле 2020 года унес с «подельником» с чужой дачи «две кастрюли». Это его версия. Судя по приговору, приятели также взяли чайники, сковородку, ложки, вилки, два алюминиевых бака, газовый баллон и шланг — всего на пять тысяч рублей. «Деньги нужны были, — рассказывает журналистам Сентяков. — На вино». В пунктах приема за украденное ему якобы дали всего 500 рублей. 

Суд наказал Сентякова годом условно. Теперь ему нужно вернуть в бюджет девять тысяч рублей, которые ушли на адвоката по назначению. «Сдали на 500 [рублей], а сейчас я плачу 10 тысяч», — жалуется осужденный. Сейчас он получает ежемесячную пенсию около 10 тысяч рублей и надеется выплатить штраф за год — «по тысяче каждый месяц платить, да и всё».

На судах Татьяны Кузьминой и Игоря Сентякова не было вторых участников их предполагаемых сговоров. Знакомую Татьяны следствие не нашло, а приятель Игоря умер. Когда нет других участников, доказать совместные действия сложно, считает адвокат Иван Хозяйкин. По его мнению, нет сговора и в случае, когда, например, приятели «зашли в магазин с умыслом на кражу жвачки, а унесли бутылку коньяка». Но полиции и судам в таких случаях обычно хватает показаний обвиняемых.

Наказывать или помогать

Большинство тех, кто совершает кражи, «не имеет доступа к более дорогим, более ценным объектам», говорит директор по исследованиям Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге Кирилл Титаев. В этом, по его словам, Россия не отличается от других стран. 

ДИРЕКТОР ПО ИССЛЕДОВАНИЯМ ИНСТИТУТА ПРОБЛЕМ ПРАВОПРИМЕНЕНИЯ ПРИ ЕВРОПЕЙСКОМ УНИВЕРСИТЕТЕ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ

Кирилл Титаев

«Мы находимся на том уровне, что и должны быть с тем развитием социальной поддержки, что у нас есть, — полагает Кирилл Титаев. — Можно либо наказывать [за совершённые преступления], либо поддерживать [чтобы преступлений не совершали]. И если мы настолько плохо умеем поддерживать, то примерно так и нужно наказывать»
При этом «какой-то сверхжестокости системы» в России Титаев не видит. Суды, по его мнению, «умеют давать вполне пропорциональные наказания» — штрафы и условные сроки. «Надо учитывать, что условный срок для человека, который интенсивно работает, — это трагедия, — объясняет он. — Каждую командировку надо согласовывать, выезд за пределы региона — согласовывать, нельзя преподавать. Но для того, кто находится в других жизненных обстоятельствах, это, в общем, почти незаметное отягощение». 

Заседание суда у Леонида Марусова, похитившего из квартиры соседа три стула, электрическую и, возможно, микроволновую печи, длилось не больше часа. В конце, вспоминает Марусов, секретарь спросила, будет ли он обжаловать приговор. «„Поедешь на суд в Казань?“ — Я говорю: „Нет“, — пересказывает беседу Леонид. — А что я там буду делать? Из-за этой мелочи?»

«Ладно, распишитесь, — ответила пенсионеру секретарь. — Больше вас никто беспокоить не будет». По словам Марусова, он «расписался, и всё».