Чекситы-кураторы по-прежнему есть в большинстве вузов и на предприятиях

Советский Союз распался 30 лет назад, но любой российский ученый по-прежнему обязан знать, что такое «куратор от ФСБ», «осведомитель», «первый отдел», «режим секретности», «форма допуска», «справка об отсутствии в публикации сведений, составляющих гостайну», «уведомление» и «отчет о встрече с иностранцами».

Система охранения вновь вполне успешно воспроизвела саму себя. А вал уголовных дел против ученых и преподавателей показывает, что они — легкая добыча для спецслужб. Вся эта интеллигенция сейчас помогает контрразведке — «новому дворянству» по терминологии секретаря Совбеза Николая Патрушева — оправдывать свое существование и растущие траты на нее из госбюджета. Znak.com решил разобраться, как устроена система слежки за интеллигенцией в России.

«Четыре часа читал диссертацию, ничего не понял, поставил — „секретно“»

Перед Новым годом в Санкт-Петербургском институте истории РАН сотрудники собрались поздравить друг друга с праздником. Неожиданно один из присутствующих встал и, представившись «куратором от ФСБ», также присоединился к поздравлениям. Об этом депутату Заксобрания Санкт-Петербурга Борису Вишневскому рассказали участники собрания, добавив, что раньше они с «куратором» знакомы не были. В начале года, 4 января, Вишневский отправил официальный запрос начальнику УФСБ по Ленинградской области, чтобы узнать, чем занимается в вузе представитель ФСБ.

«С какого перепугу в мирном академическом институте появляется „куратор от ФСБ“? На каком законном основании? Куда еще направлены эти „кураторы“ и зачем? Столько бездельников набрали в ФСБ, что нечем их занять?» — написал на Facebook Вишневский.

Сам он, к слову, кандидат технических наук и в советское время 12 лет отработал в закрытом научно-производственном объединении «Ленинец», занимаясь математическими алгоритмами обработки информации для самолетов. Вишневский до сих пор не самого высокого мнения о «чекистах», следящих за учеными. «Для кандидатской мне надо было получить в первом отделе института заключение о секретности. Его начальник часа четыре примерно читал мою работу. По нему было видно, что он ничего там не понимал — это была просто зубодробительная математика. Но в конце поставил гриф „секретно“», — вспомнил Вишневский эпизод из своего прошлого в разговоре с корреспондентом Znak.com.

«Вы знаете, это сам Борис Лазаревич Вишневский создал повод. Действительно был сотрудник ФСБ. Он пришел по совершенно конкретному поводу. По какому именно — я не обязан вам говорить и отказываюсь. Человек просто решил поздравить сотрудников с Новым годом, а из этого раздули какую-то „утку“», — заявил Znak.com директор института, член-корреспондент РАН Алексей Сиренов. После этого поспешил попрощаться. Но напоследок добавил: «Не боюсь вас (журналистов. — Прим. Znak.com) и их (контрразведчиков. — Прим. Znak.com) тоже не боюсь».

«Был шок. Гражданский институт, не закрытого типа. И тут выходит какой-то человек, представляется куратором от ФСБ и говорит, что у нас уже с осени. Будто в советские времена вернулись», — рассказал о своих впечатлениях корреспонденту нашего издания на условиях анонимности один из участников этого собрания. Другой в целом подтвердил историю и отметил, что, после того как Вишневский предал ее огласке, администрация института настоятельно рекомендовала сотрудникам «никаких комментариев ни прессе, ни в соцсетях не давать, а всех интересующихся перенаправлять к директору».

«Свой куратор есть даже в Академии балета»

Ответа на свой запрос в ФСБ Вишневский пока не получил. «Мне думалось, что такого и нет уже давно. Какое отношение вообще может иметь Институт истории РАН к КГБ и национальной безопасности? Но оказалось, что может, и даже очень. Более того, мне стали много писать в комментариях, и оказалось, что сеть этих кураторов достаточно широка. Даже в Академии русского балета имени Вагановой есть куратор», — заметил Вишневский.

И. о. ректора Академии русского балета имени А. Я. Вагановой Николай Цискаридзе, в 2018 году бывший доверенным лицом Владимира Путина на президентских выборах, не стал комментировать информацию о том, что у учебного заведения есть куратор от ФСБ. Танцор повесил трубку, не дослушав вопрос. Пресс-секретарь академии Галина Петрова заявила, что ничего раньше не слышала о представителях спецслужб в вузе и попросила направить запрос (направлен). «Мне не надо, [пришлите] на общую почту. Там есть проректор, он и разберется», — уточнила Петрова.

Информацию Вишневского о контроле со стороны ФСБ Znak.com подтвердили сотрудники других научных, образовательных и музейных учреждений Санкт-Петербурга. Все они, опасаясь возможных негативных последствий, попросили не публиковать их имен и прочих персональных данных. 

Один из работников Эрмитажа добавил, что к ним силовики приходят «по вопросам конкретных расследований, которые их касаются». Сам он несколько раз общался с сотрудниками ФСБ по делам, связанным с производством незаконных археологических раскопок. Какое отношение имеют исторические исследования к вопросам национальной безопасности, он не знает. Преподаватель исторического факультета Санкт-Петербургского госуниверситета признал, что в их вузе есть кураторы от ФСБ, но сам он с ними никогда не сталкивался. «Физики, химики и прочие естественники с кем-то согласовывают свои публикации во избежание проблем. С кем точно, не знаю», — добавил он.

Из студента в контрразведчики

Сотрудники Уральского, Сибирского, Дальневосточного отделений РАН, бывшие студенты и действующие преподаватели ряда вузов, в том числе Московского государственного университета, Московского государственного технического университета имени Н. Э. Баумана, Уральского федерального университета имени Б. Н. Ельцина, в неофициальных беседах также говорят о существовании института кураторов от ФСБ.

По словам выпускника МГУ, один из тех, кого считали куратором от ФСБ, преподавал им некоторые дисциплины. Выпускник исторического факультета Уральского государственного университета (с 2017 года входит в Уральский гуманитарный институт УрФУ) сообщил, что надзор за вузом со стороны спецслужбы не прекращался ни в 1990-х, ни в 2000-х годах. Его самого пытались завербовать во время учебы на четвертом курсе.

По словам историка, предложение было озвучено в деканате Дмитрием Бугровым (с 1994 по 2004 год Бугров возглавлял исторический факультет УрГУ, сейчас занимает пост первого проректора УрФУ).

«Сначала был короткий разговор о планах после окончания вуза. Затем перешли к главному. В общих выражениях мне напомнили о людях, которые следят за государственной безопасностью.

Сообщили, что эта служба регулярно приглашает работать к ним приглянувшихся выпускников факультета, и спросили, нет ли у меня самого желания пойти на службу. Я, насколько мог, корректно ответил, что у меня другие планы на жизнь, и откланялся», — вспоминает выпускник исторического факультета. 

Он также уточнил, что знает лично нескольких выпускников истфака, которые после завершения учебы пошли работать в ФСБ. «В свое время, например, ходили устойчивые слухи о том, что наш выпускник, нынешний ректор УрФУ [Виктор Кокшаров], был сотрудником спецслужб, прикомандированным к управлению внешних связей Уральского отделения РАН», — добавил источник. Сам Кокшаров этого не подтверждает. «На личные вопросы я не отвечаю. Собираете какую-то фигню», — заявил ректор УрФУ корреспонденту Znak.com.

Действующие преподаватели вуза подтверждают, что влияние сотрудников ФСБ на вуз сейчас возросло. К примеру, ходили слухи о том, что отношение к спецслужбе ранее имел проректор по общим вопросам Василий Козлов. После перехода на должность министра по международным и внешнеэкономическим связям Свердловской области в 2018 году сам Козлов в интервью Znak.com отрицал, что когда-либо служил в ФСБ. В пресс-службе УрФУ воздержались от комментариев по этой теме по телефону и попросили направить запрос (направлен).

Иллюстрируя происходящее в УрФУ сейчас, один из сотрудников вуза напомнил, что Уральский гуманитарный институт возглавляет Эльвира Сыманюк — супруга генерал-майора ФСБ Василия Сыманюка. Последний до 2008 года служил в УФСБ по Свердловской области, с 2008 по 2010 год был заместителем начальника УФСБ по Свердловской области, затем, до 2013 года, возглавлял УФСБ по Амурской области. После этого был принят на должность советника председателя УрО РАН.

Из члена-корреспондента РАН в уголовники

Публично о существовании института кураторов ФСБ в Уральском отделении РАН в 2015 году заявил теперь уже бывший директор Института геофизики, член-корреспондент академии Петр Мартышко. На тот момент в его отношении расследовалось уголовное дело по части 4 статьи 159 УК РФ («Мошенничество в особо крупном размере») из-за обвинений в присвоении 1,16 млн рублей.

Тогда Мартышко несколько раз писал открытые письма президенту Владимиру Путину. Всякий раз он заявлял, что обвинения против него сфабрикованы. Мартышко подчеркивал, что поводом для преследования послужил его личный конфликт с куратором института, лейтенантом ФСБ Павлом Емельяновым. Также ученый упоминал сотрудников Свердловского УФСБ Дмитрия Игошина и Дмитрия Домницкого — руководителей и коллег Емельянова, причастных, по его данным, к расследованию против него. Домницкий, к слову, потомственный контрразведчик. Его отец, Валерий Домницкий, в 2000-х годах возглавлял УФСБ по Центральному военному округу.

В 2016 году по приговору Свердловского областного суда Мартышко признали виновным, он получил 3 года лишения свободы условно. Сейчас он не очень любит вспоминать об этой странице своего прошлого. 

«Трудно говорить о каком-то конфликте. [Емельянов] это бывший студент университета, в котором я преподаю, может, у него математика плохо шла и он затаил что-то, может, для карьеры ему это все надо было. Ну и его начальники, видимо, тоже любили получать звездочки на погоны», — сказал ученый в разговоре с корреспондентом Znak.com.

Член-корреспондент РАН пояснил, что куратор от ФСБ Емельянов не был официально трудоустроен в институте, но мог беспрепятственно заходить туда в любое время. «Он приходил, показывал удостоверение, объяснял охране визит служебной необходимостью, и его пропускали. У него были здесь какие-то осведомители, кляузы всякие, видимо, собирал. Часто что-то с замом по АХЧ обсуждал. Покуривали у него в кабинете и что-то там генерировали», — рассказал Мартышко. По его словам, он пытался делать молодому контрразведчику замечания по поводу курения в неположенных местах. Закончились их препирательства уголовным делом.

Сам Мартышко сейчас продолжает трудиться в Институте геофизики, но уже не на посту директора, а возглавляя всего лишь кафедру математической геофизики. Емельянов, по его словам, после судебного разбирательства получил повышение, но потом перешел в частное охранное предприятие. Домницкий, который позже курировал управление «Т» (сферу транспорта. — Прим. Znak.com) в УФСБ по Свердловской области, в 2020 году получил пост заместителя начальника Свердловской железной дороги по безопасности и режиму.

«Количества писанины стало больше, чем самой науки»

Коллега Мартышко по научной сфере вспоминает, что его пытались завербовать еще в начале 1990-х годов. «Тогда только начались первые зарубежные командировки. Меня вызывает наш куратор и фактически пытается завербовать в стукачи. Было немного не по себе, но я отказался», — рассказал геолог. По его словам, аналогичное предложение тогда сделали другому сотруднику института и тот, напротив, согласился. 

«Вся его служба родине свелась к тому, чтобы во время командировки купить по дешевке за границей компьютеры, привезти их, перепродать за две цены и поделить с куратором барыши», — добавил собеседник.

Он вспоминает, что к концу президентства Бориса Ельцина контроль со стороны КГБ/ФСБ практически прекратился или по меньше мере стал незаметным. Но, с началом 2000-х годов вновь стал нарастать и к моменту создания Федерального агентства научных организаций (работало с 2013 по 2018 год) опять начал мешать научной работе. «Уже замучили этими бумажками. Мы все время пишем какие-то отчеты, их просто миллион сейчас. Кажется, даже в советское время такого не было. Количества этой писанины стало больше, чем самой науки», — отметил собеседник.

«Если планируется поездка за рубеж, пишем уведомление о том, куда, зачем и в какие сроки планируем поехать, что планируем там делать и с кем встречаться. Потом пишем отчет о поездке: с кем встречались, кто эти люди, какие разговоры велись. Если был на конференции, то какой доклад делал и какие вопросы звучали», — привел пример сотрудник УрО РАН. 

Речь идет об исполнении приказа, вышедшего в феврале 2019 года за подписью министра высшего образования и науки РФ Михаила Котюкова (ранее возглавлял ФАНО) «Об утверждении рекомендаций по взаимодействию с государственными органами иностранных государств, международными и иностранными организациями и приему иностранных граждан в территориальных органах и организациях, подведомственных Министерству науки и высшего образования РФ». Документ прописывает формы отчетности при контакте с иностранными коллегами. Он был разослан по исследовательским институтам и вузам страны, вызвав в научно-преподавательской среде негодование.

По словам собеседника издания, уведомления и отчеты они сдают сейчас в администрацию института, оттуда это все «уходит в планово-надзорные органы» — «в первую очередь в МОН и в ФСБ». Он также отмечает, что к настоящему моменту устоялась практика, когда кто-то из руководства институтов «информирует контрразведку о происходящем по должности». «Это может быть директор, кто-то из его замов или ученый секретарь», — говорит ученый. Помимо этого, с его слов, ФСБ контролирует так называемые первые отделы, которые отвечают за «спецпочту, доступ к документам с грифом, к картам масштаба 1:50000 и крупнее». 

Именно через первые отделы оформляются формы допуска. Их шкала — форма допуска № 1, 2, 3 — сохранилась еще с советских времен. Процедура допуска прописана в законе о гостайне, принятом еще в 1993 году и потом неоднократно дополнявшемся. Носитель гостайны имеет право на доплаты к своему должностному окладу, но ограничен в правах. К примеру, в течение пяти лет после ознакомления с секретными материалами может выезжать за границу только с одобрения ФСБ.

«Карты секретили десятки лет назад во времена разработки крылатых ракет, закрывая доступ к системе координат и к данным о рельефе. Кому это все надо в XXI веке, когда эти данные лежат открыто в интернете, одному богу известно», — удивляется ученый.
Как еще один пример «творящегося вокруг маразма», уральский геолог упоминает о «справках об отсутствии в публикациях составляющих государственную тайну сведений». «В каждом институте определен эксперт, который должен проверить работу на предмет этого. Самое поразительное, что справки требуют перед публикацией только в российских изданиях. В зарубежных журналах, естественно, никто ничего такого не требует, а мы, соответственно, и не делаем», — пояснил он причину своего недоумения.

Председатель УрО РАН, академик Валерий Чарушин отказался давать какие-либо комментарии по теме контроля со стороны ФСБ за научно-преподавательской средой. «Это закрытая информация», — пояснил Чарушин и попросил его правильно понять.

Как фонды РГБ имени Ленина спасли братьев Мининых от срока
В Сибирском отделении РАН ситуация аналогичная. Один из его сотрудников напомнил, что с 2019 года должность заместителя председателя СО РАН, курирующего вопросы взаимодействия с органами власти, занимает генерал-лейтенант ФСБ Сергей Старицын. «Это о многом говорит», — подчеркнул собеседник.

Согласно официальной биографии Старицына, он был призван в КГБ в 1987 году после окончания Новосибирского электротехнического института и трех лет работы в конструкторском бюро. До 2005 года Старицын служил в УФСБ по Новосибирской области, возглавляя управление спецслужбы, курировавшее как раз деятельность СО РАН. После этого он работал замначальника УФСБ Свердловской области, возглавлял управления в Иркутской, Челябинской, Нижегородской областях. Потом вернулся в Новосибирск.

В качестве еще одного примера происходящего представитель СО РАН напомнил историю уголовного дела братьев Мининых. В 2007 году УФСБ по Новосибирской области возбудило уголовное дело по статье 283 УК РФ («Разглашение государственной тайны») в отношении сотрудников кафедры автономных информационных и управляющих систем в Новосибирском техническом университете, докторов физико-математических наук Олега и Игоря Мининых. 

Оба раньше работали в Институте прикладной физики СО РАН, который создавал их отец, и к 40-летию учреждения написали книгу тиражом в 50 экземпляров о его истории. Перед публикацией издание проверялось первым отделом НГТУ, но после выхода книги ФСБ все равно предъявило братьям претензии. Там посчитали, что авторы монографии разгласили данные о разработках в сфере радиоэлектронных и оптических завес, которые мешают распознаванию техники в условиях боя.

«Первый отдел проработал эту маленькую книжку и настучал, но сразу было понятно, что все обвинения — это бред.
Я тогда сразу отправился в „Ленинку“ и потратил всего лишь полдня, чтобы это подтвердить. Нашел материалы конференции, на которой все это докладывалось и даже публиковалась картинка заряда», — рассказал бывший ответственный секретарь общественной организации «Комитет защиты ученых» Эрнст Черный. 

Он также уточнил, что ряд сведений для книги Минины взяли из энциклопедии «Оружие и технологии России. XXI век» под редакцией на тот момент министра обороны РФ Сергея Иванова. Последний долгое время служил в КГБ, а с 1999 по 2000 год занимал пост замдиректора ФСБ РФ. Уголовное дело против новосибирских ученых прекратили за непричастностью к событию преступления.

Пресс-секретарь СО РАН Мария Евдокимова также не стала по телефону комментировать ситуацию с кураторами от ФСБ. Собеседница пообещала уточнить саму возможность такого комментария и перезвонить позже.

Дело братьев Мининых — не единственное расследование в отношении российских ученых. Точной статистики не существует. Но, по данным проекта «Команда 29», с 2009 по 2020 год в России было заведено и доведено до суда 76 уголовных дел по статье 275 УК РФ («Государственная измена») и 17 дел по статье 276 УК РФ («Шпионаж»).

Из них по меньшей мере 17 материалов касались ученых. «Новая газета» в ноябре 2020 года упоминала о трех десятках ученых, подвергавшихся за последние двадцать лет уголовному преследованию по статье 275 УК РФ («Государственная измена»), статье 283 УК РФ («Разглашение гостайны»), статье 283.1 УК РФ («Получение незаконного доступа к гостайне»), реже по статье 226.1 УК РФ («Контрабанда») и статье 160 УК РФ («Присвоение или растрата»).

«Проблема в том, что сама гостайна стала ведомственной»

«Никакого специального регулирования для ученых нет. Есть нормы Уголовного кодекса РФ, которые по идее должны действовать одинаково для всех, но по факту они действуют абсолютно избирательно. Прежде всего, в силу того что у нас по недоброй традиции в очередной раз идет обострение шпиономании, поиска всяческих внешних, внутренних врагов и вредителей. Поэтому сейчас действительно наблюдается резкий рост категории дел, связанных с такого рода обвинениями», — констатирует адвокат Вадим Клювгант, который сам имеет степень кандидата исторических наук. 

Он напомнил, что правительством РФ опубликован перечень сведений, составляющих гостайну, но в нем не хватает конкретики. «В каждом конкретном случае там есть простор для оценок. Эта оценка должна даваться, во-первых, с учетом презумпции невиновности и, во-вторых, на основании компетентной и добросовестной экспертизы. Ни то ни другое у нас сегодня не соблюдается сплошь и рядом», — отмечает Клювгант одну из проблем сложившейся правоприменительной практики.

Вторая проблема, с его точки зрения, заложена во второй части статьи 275 УК РФ, где под государственной изменой прописано «оказание финансовой, материально-технической, консультационной или иной помощи иностранному государству, международной либо иностранной организации или их представителям в деятельности, направленной против безопасности РФ». «Это вообще сплошь оценочные суждения. Что такое „деятельность“? Что такое „помощь“? Кто такие „представители“? Это новое изобретение, и что это вообще такое знают только те, кто такие дела инициирует. Оно создает основания для произвола и избирательности правоприменения», — считает Клювгант.

Организатор «Команды 29», адвокат Иван Павлов также полагает, что закон о гостайне имеет серьезные изъяны. «Ничего толком он не расписывает! Это закон, который принимался до [принятия в 1993 году] Конституции. Он старый и дряхлый. Сама попытка регулировать такую тонкую сферу, как гостайна, в нем предпринята очень простыми, еще советскими методами», — пояснил адвокат. 

Отдельный блок претензий у него к статье 5 закона «О гостайне», в которой приводится перечень сведений, составляющих гостайну. «Это лишь перечень категорий сведений, которые могут составлять гостайну. Причем очень емких, я бы сказал, огромных категорий, в которые помещается все что угодно. Например, сведения о достижениях науки и техники. Вот и думай теперь, когда ты выступаешь на какой-то конференции и говоришь о достижениях, ты уже предатель или еще нет?» — пояснил собеседник.

Проблема, с его точки зрения, и в том, что указом президента РФ Бориса Ельцина № 1203 от 1995 года был зафиксирован перечень ведомств, ответственных за контроль по каждой категории сведений, составляющих гостайну, и затем каждое из этих ведомств выпускает свой перечень сведений, подлежащих засекречиванию. 

«Они как раз определяют ту красную линию, за которую переходить нельзя. Но, дело в том, что эти перечни выходят под грифом „секретно“. Как результат их формулировки страдают пороком нормативной неопределенности. Проще говоря, они очень корявые. Поскольку перечни секретные и скрыты от общественности, их никто не экспертирует, никто не может грамотно поправить эти формулировки или оспорить их в суде», — пояснил Павлов.

Это, подчеркивает он, противоречит Конституции РФ, которая прописывает, что нормативные акты, затрагивающие права и свободы, подлежат публикации. От этого «страдает сама гостайна», которая «стала ведомственной» и блокирует возможность создания единого сквозного перечня сведений, составляющих гостайну. И все это, перетекая в сферу уголовных разбирательств, «порождает правовой беспредел». 

«Так было с нашим [радиоинженером Геннадием] Кравцовым, [бывшим сотрудником ФСБ Евгением] Петриным, [журналистом Иваном] Сафроновым. Людей обвиняют по 275-й и 276-й статьям, где ужасные сроки. Обвиняют, во-первых, на основании секретного нормативного акта, с которым они не были ознакомлены и, во-вторых, еще и в процессе расследования и суда не дают ознакомиться с ним», — говорит Павлов.

По его мнению, число таких уголовных дел в России будет сейчас только увеличиваться. «После Украины и Крыма страна окончательно перешла на военные рельсы. А что такое война? Это враги! Соответственно, есть ведомства, которые отвечают за поиск этих врагов, в том числе внутренних. И дальше все просто: есть палочная система и выполнение плана, за что предусмотрены звания и ордена», — считает организатор «Команды 29».

Ученые как «доступная жертва»

Ученые в этом плане, говорит он, всего лишь «доступная жертва». «Как правило, многие из них верят в систему. И когда они попадают в этот водоворот, где против них работает самая мощная репрессивная структура в стране — ФСБ, они безмолвствуют и подписывают приговор, наговаривая на себя», — пояснил Павлов. С журналистами, по его словам, пока сложнее. «У ученых солидарности на два балла из десяти, а у журналистов пока — на девять. И журналистов преследовать все равно что свинью стричь — визгу много, шерсти мало», — добавил Павлов.

«Противопоставить этому хоть что-то научное сообщество может только самоорганизовавшись. Но, оно сейчас слишком разрознено и поставлено в зависимые от государства условия, соответственно бояться даже принимать меры к своей защите», — подтверждает Борис Вишневский.
Общественный Комитет защиты ученых, который был образован в начале 2000-х годов нобелевским лауреатом, академиком РАН Виталием Гинзбургом, еще одним академиком РАН Юрием Рыжовым, доктором физико-математических наук Сергеем Капицей и географом Эрнстом Черным, несколько лет назад фактически прекратил свое существование, после того как трое из четырех его основателей ушли из жизни.

«Чтобы этим всерьез заниматься, надо бросать все остальное. Я имел такую возможность, поэтому работал ответственным секретарем комитета. Гинзбург имел такую возможность, Рыжов имел. Но вообще-то ученым надо выдавать научную продукцию, а не заниматься такого рода делами», — пояснил Черный.

«Так будет, пока Путин находится у власти»

На обеспечение национальной безопасности и охрану правопорядка в России из бюджета страны в 2021 году будет израсходовано 2,36 трлн рублей, в том числе 385 млрд рублей планируется выделить «органам безопасности» — ФСБ. Численность последней, по оценкам центра «Досье», за последние четверть века выросла с 77,6 тыс. до 90 тыс. человек (без учета пограничной службы). По количеству контразведчиков на каждые 100 тыс. жителей Россия — абсолютный мировой лидер.

Количество ученых в России, по данным Росстата, наоборот, сокращается — на 18,25% (с 425,9 тыс. до 348,2 тыс.) за последние 20 лет. На научные исследования и разработки гражданского назначения в проекте бюджета на 2021 год были прописаны траты в 486,1 млрд рублей. Это на 6,3% (или 32,8 млрд руб.) меньше, чем планировалось еще в конце 2019 года.

Сколько сотрудников ФСБ занимается слежкой за научно-преподавательской средой, неизвестно. Экс-депутат Госдумы РФ Геннадий Гудков, сам работавший в прошлом в органах госбезопасности, говорит, что слежкой за учеными и профессорско-преподавательским составом занимается не только вторая служба ФСБ, но и другие ее подразделения. «Все то, что мы сейчас видим с экранов телевизоров и попадает на страницы газет, это так называемые институты прикрытия. Это сотрудники ФСБ, записанные в кадровый резерв и занимающие посты, например, заместителей директоров в научных и образовательных организациях. Они не только отслеживают научные разработки, но также курируют кадры и первые отделы, которые в советское время были вообще везде», — пояснил собеседник.

Сам он, к примеру, во времена КГБ некоторое время работал под видом сотрудника министерства образования, собирая агентурные сведения. При этом отмечает, что сотрудники, записанные в кадровый резерв, имеют, как правило, привилегированное положение — «так как получают зарплату и там и там». 

Гудков признает, что такая практика контроля и слежения в современных условиях «отчасти уже избыточна» и является «пережитком СССР». «Хотя полностью от такой практики не отказывается ни одна страна мира. Но в России, как это часто бывает, мы все доводим до маразма и абсолютного комизма. Вместо контроля за безопасностью конституционного строя, который по факту в стране уже уничтожен и превращен в авторитарный режим, они сейчас борются с инакомыслием. Чтобы тигры из цирка в загранкомандировке не побежали вдруг не в ту сторону», — полагает Гудков. «Мы идем по пути строительства полицейско-чекистского государства, занимающегося тотальной слежкой за своими гражданами, и так будет до тех пор, пока Путин будет находится у власти», — добавил собеседник. 

«Понятно, что никакая наука их не интересует сейчас и сохранение гостайны тоже не главный приоритет. Раскидывается сетка людей, которым поставлена задача следить за политической благонадежностью и стругать людей. Чтобы они боялись заводить разговоры об отношении к органам власти, встречаться с иностранцами. Это такая форма устрашения технической и гуманитарной науки», — вторит ему Борис Вишневский.

Эрнст Черный отмечает, что слежкой за учеными занимаются не только сотрудники ФСБ, но и представители других силовых структур, в том числе МВД. «В конце 2020 года на совершенно небольшом рядовом фестивале науки в Петербурге, на одной из лекций по космонавтике, сидели сразу три сотрудника Центра „Э“ ГУ МВД России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области», — описал на портале Change.org один из примеров происходящего вице-президент РАН Алексей Хохлов. С учетом всего этого Черный уверен, что в большинстве своем прикомандированные сотрудники ничего не смыслят в современной науке и неспособны выполнять заявленную функцию — заботиться о сохранении государственной тайны. Следовательно, цель всей этой деятельности иная.

P. S. Znak.com обратился с запросами по поводу работы кураторов ФСБ в вузах в центр общественных связей ФСБ, департамент информационной политики Минобрнауки РФ и пресс-службу РАН. Нас интересовало, могут ли в ведомствах подтвердить или опровергнуть наличие такой практики, насколько она распространена, сколько человек в этом задействовано и сколько бюджетных средств тратится на обеспечение этой деятельности. Ответов на запросы пока нет.