Соучредители «Наследия»: Хасанова vs Нигматуллин

Следователи сочли за фальсификацию опубликованную «БИЗНЕС Online» расписку на 5 млн за преднамеренное банкротство сберегательной компании «Наследие». Впрочем, на вчерашнем суде по мере пресечения для владельца расписки Розы Хасановой и обвиняемого ею Ильдара Нигматуллина о подчерковедческой экспертизе не прозвучало ни слова. Зато следователи наведались в киевский «Алтан Групп», и вновь мелькнула тень некоего высокопоставленного бенефициара махинации на 500 миллионов.

ХАСАНОВОЙ ПРИПОМНИЛИ ИНТЕРВЬЮ ДЛЯ «БИЗНЕС ONLINE»

В деле о набережночелнинской финансовой пирамиде «Сберегательная компания „Наследие“» (СКН) накануне появился второй арестант — до 10 марта под стражу заключен соучредитель и бухгалтер компании Роза Хасанова. Второму соучредителю (до момента банкротства СКН) Ильдару Нигматуллину суд на 72 часа продлил срок задержания — для соблюдения некоторых формальностей делопроизводства, после чего и его судьба на ближайшие два месяца должна определиться.

Напомним, срок предварительного следствия по махинациям СКН на данный момент продлен до 28 марта — к этому времени работа следователей насчитает уже 30 месяцев. Расследование объединяет 12 уголовных дел, заведенных в городах присутствия «Наследия». Количество потерпевших от деятельности компании составляет 2190 человек, а нанесенный им ущерб — свыше полумиллиарда рублей. В деле 11 подозреваемых, до сих пор за решеткой в чистопольском СИЗО ждал суда только основатель компании Ринат Нурисламов, остальным были назначены мягкие меры пресечения — подписки о невыезде или обязательства о явке по повестке.
 
Ходатайства о заключении подозреваемых под стражу на обоих заседаниях заявила суду старший следователь по особо важным делам следственной части СУ МВД России по Набережным Челнам Альмира Садртдинова. Она, в частности, напомнила, что Хасанова, как заместитель главного бухгалтера СКН, непосредственно принимала деньги у клиентов в период неплатежеспособности компании — по материалам следствия, проблемы у клиентов начались уже в 2013 году. Если до сих пор Хасанова обязана была лишь являться по повестке на допросы и очные ставки, то теперь, по словам Садртдиновой, основания изменились: «У нас завершена бухгалтерская экспертиза, в декабре 2017 года возбуждено уголовное дело по части 2 статьи 210 УК РФ». Хасанова, как и Нигматуллин, были задержаны 9 января, в этот же день им предъявили обвинения по ч. 4 ст. 159 («Мошенничество в сфере предпринимательской деятельности») и по ч. 2 ст. 210 УК РФ («Участие в преступном сообществе»).

На вопрос гособвинителя Ильдара Рамазанова о том, почему следствие считает, что Хасанова может сбежать, следователь припомнила подозреваемой интервью, данное «БИЗНЕС Online», которое экс-бухгалтер подкрепила копией расходно-кассового ордера от января 2015 года. Бумага указывала на то, что нынешний конкурсный управляющий СКН Станислав Кузнецов был связан с руководством компании уже тогда — он получил 5 млн рублей якобы за скрытое преднамеренное банкротство СКН. Деньги ему выдал Нигматуллин. В них обоих и их подельниках Хасанова видит истинных аферистов, выдавивших из компании Нурисламова ради схемы вывода средств клиентов.

Садртдинова сообщила, что следователи считают ордер фальшивым: оригинала в архивах бухгалтерии за означенный период обнаружить не удалось, номера на копии нет, соответствующей записи в кассовой книге — тоже. Обнародование ордера следствие считает попыткой увести расследование от истины, а значит, есть вероятность, что экс-учредитель попытается и скрыться.

СЛЕДОВАТЕЛИ ПРОВЕРИЛИ УКРАИНСКИЙ СЛЕД

Адвокат Ольга Шелковникова уточнила у следователя, что письменных подтверждений способности Хасановой сбежать не имеется, и напомнила, что подзащитная сама обращалась к полицейским с предложением о досудебном соглашении, но Садртдинова заявила, что подобного обращения в установленной форме не было — только устная заявка в ходе допроса. «Сведения, которые она сообщала, материалами дела не подтверждаются, а напротив, противоречат им», — сказала следователь. Адвокат предъявила второй козырь: выяснилось, что у Хасановой имеется заболевание, которое ставит ее в зависимость от инсулина. Согласно справке, полученной следствием, заболевание не имеет осложнений, препятствующих содержанию под стражей. Шелковникова приобщила к делу свои справки об инсулиновой зависимости и еще с места жительства — о том, что Хасанова одна воспитывает двоих несовершеннолетних детей. Их бабушка живет в деревне Балтасинского района (тоже на инсулине) и вряд ли сможет содержать школьниц 10 и 14 лет. С мужем Хасанова развелась в ходе следствия и, по ее словам, не знает, где он сейчас. «Я никогда не давала повода думать, что могу скрыться или воспрепятствовать установлению истины, — объясняясь с судом, Хасанова выглядела совершенно обессилевшей. — Наоборот, я сама обратилась и дала информацию, которой владею и которую ранее не рассказывала никому».

Следователь Садртдинова, попросив слова, приоткрыла новые подробности дела. Она напомнила об украинской «Алтан Групп», в которую переводились деньги вкладчиков СКН и которая была учреждена Нигматуллиным, а управлялась гражданином Украины Анатолием Смирновым. «Отец Хасановой получал в СКН займы, больше 16 миллионов, — напомнила Садртдинова. — Займы не погашены. В целях возвращения этих денежных средств в Арбитражный суд Кузнецовым к ее отцу предъявлен иск. Непосредственно Хасановой предоставлены документы о заключении договора цессии. Согласно этому договору Смирнов как физлицо принимает долги Хасанова перед СКН. Так вот, Смирнов допрошен — он данный факт отрицает, в России никогда не был. Арбитражным судом копии документов были проверены, и им дана надлежащая оценка».

Таким образом, между следователем и подозреваемой завязалось что-то вроде диалога, который судья Мансур Саитгареев решил не прерывать. «Данные факты я могу объяснить, — ответила Хасанова следователю. — Договора были заключены в 2015 году. Их принес Нигматуллин Ильдар. Я, как бухгалтер с доверенностью на подписи подобных договоров, вынуждена была расписаться. Нигматуллин пояснил, что деньги нужно будет возвращать не в СКН, а в Украину, что документы уже подготовлены. Раз он сказал, я подписала. Отец погасил эти займы, передав деньги в „Алтан Групп“, только этого никто не хочет признавать».

«Как раз следствием-то и не представлено ни одного доказательства, кроме того, что изменилась тяжесть предъявленного обвинения, — пошла в атаку адвокат. — Следователь сама пояснила, что Хасанова являлась на все вызовы по первому звонку. Она имеет постоянное место жительства, преступной деятельностью в течение этих двух лет не занималась. Что касается того факта, к которому следствие постоянно пытается применить слово „фальсификация“, я могу сказать, что это позиция моей подзащитной, которая законом не запрещена. Она может представлять любые доказательства, подтверждаются они или нет. Если следствие не сходится в позиции с моей подзащитной, это не означает, что она пытается фальсифицировать доказательства и тем более не означает попытки давления на кого-либо. Кроме того, практически все допросы окончены, и это тем более исключает возможность давления на свидетелей и потерпевших. Одна лишь тяжесть предъявленного обвинения не может являться основанием для изменения меры пресечения. Что касается показаний в помощь следствию — есть официальный ответ, так что ходатайство о заключении досудебного соглашения все-таки было официально заявлено. Отказ последовал за показаниями, которые она дала, причем дала после заявления о соглашении. Показания были получены, поэтому никакого досудебного соглашения и не было. У меня на руках имеются, к сожалению, непроцессуальные документы — записи разговоров между моей подзащитной и следователем Шагидуллиной, из которых следует, что речь неоднократно заходила на тему „как я могу помочь следствию, каким образом я могу заключить досудебное соглашение?“». Резюмируя, в качестве меры пресечения Шелковникова попросила для подзащитной домашний арест.

Хасанова к словам адвоката добавила, что следователь Шагидуллина склоняла ее к даче в суде удобных следствию показаний. «Я долго думала над этим, но отказалась, потому что это умышленное введение в заблуждение. Следователь Шагидуллина говорила мне, что и как сказать, говорила, что мне нужно признать вину...»

На улице, еще не зная об аресте Хасановой, ее ждала Гульшат Нурисламова — супруга главного подозреваемого и родная сестра экс-бухгалтера «Наследия». Она пришла передать сестре инсулин — видимо, предполагала худшее.

ПРИЗНАЙТЕ ВИНУ, ДАЙТЕ ПОКАЗАНИЯ НА НУРИСЛАМОВА

Отметим, что „непроцессуальные документы“, упомянутые адвокатом, после суда оказались в распоряжении „БИЗНЕС Online“ – как выяснилось, в конце декабря Хасанова решилась на отчаянные меры и записала частные разговоры со следователем Жанной Шагидуллиной. Уверенность свою и других сторонников Нурисламова в нечистоплотности следственной группы Хасанова пыталась подкрепить документально, но фактически в разговорах ничего особо криминального не прозвучало.

Установить личность собеседницы Хасановой по аудиозаписи мы, конечно, не беремся, однако Хасанова называет ее по имени и отчеству, и на записи слышно, что Хасанова проходит через КПП УВД. В общении с Шагидуллиной подозреваемая действительно искала решения для заключения досудебного заключения, следователь же настаивала на признании ею своей вины и даче показаний против Нурисламова. „Признать вину, что вы по указанию Нурисламова, что через займы выводили, что подписывали соответствующие документы, договора, что лица фактически деньги не получали. Этот факт у нас установлен. Мне по идее не нужны ваши показания. Но я понимаю вас“, — говорит собеседница.

Спустя два дня они встретились снова – судя по началу разговора, по инициативе Хасановой, которая решила спровоцировать следователя на откровенность, прося совета: что и как сказать, чтобы получить досудебку? Шагидуллина отвечает просто: следуйте написанному в постановлении о возбуждении дела по 210 статье об ОПС. В рамках обоих разговоров следователь пыталась сориентировать Хасанову на показания о вложении денег в Челнах, при этом неоднократно говорила о возможных вложениях в строительство – можно предположить, что у следствия есть информация о неких инвестициях Нурисламова в Челнах, но, видимо, не хватает конкретики и доказательств. С другой стороны, на вложения в недвижимость указывает элементарная логика: не будь искомые деньги привязаны к некому якорю, либо семьи Нурисламова и Хасановой, либо Нигматуллин сотоварищи давно уже пропали бы с радаров.

«ХАСАНОВА НАГОВАРИВАЕТ И КЛЕВЕЩЕТ НА МЕНЯ...»

Пока судья Саитгареев в совещательной комнате принимал решение о заключении Хасановой под стражу, необходимость аналогичного заключения для Нигматуллина в соседнем зале рассматривал судья Роман Михеев. Неожиданно выяснилось, что 36-летний Нигматуллин – тоже отец-одиночка с двумя несовершеннолетними детьми — 7 и 1,5 лет. Сейчас подозреваемый находится в отпуске по уходу за детьми, получает пособие и официально числится гендиректором ООО „Премьерпарк“ — юрлица, под которым работала почившая „Полезная газета“, тоже когда-то созданная Нурисламовым и Антоном Иоффе. Садртдинова, впрочем, пояснила, что при возбуждении уголовного дела Нигматуллин был женат, а о разводе следственная группа узнала лишь днем ранее, на допросе 9 января. Соответствующего решения суда еще нет.

В отличие от Хасановой, Нигматуллин спустя сутки после задержания держался бодро: „Я устроился работать в „Наследие“ в 2009 году на должность менеджера по развитию. На тот момент моими руководителями были Иоффе Антон и Нурисламов Ринат. В конце 2013 года Нурисламов, являющийся генеральным директором СКН, предложил мне возглавить данную организацию, и также вступить в учредители, объяснив это тем, что он уходит в депутаты и ему нельзя вести такую коммерческую деятельность (фактически можно – ред). На тот момент в учредители также вошла Роза Хасанова. Проработав в данной компании директором с декабря 2013 по июль 2014 года, я уволился по собственному желанию. На момент моего увольнения никаких финансовых затруднений не было. Я устроился работать в „Полезную газету“. Никакого отношения к финансам и к руководству компании СКН я уже не имел. Никакого отношения к похищенным денежным средствам я не имею. После ознакомления с бухгалтерской экспертизой мне стало известно, что основная часть займов была выведена на ИП Хасанова Р.Ф. и Хасанову Р.М. (родители Хасановой – ред.). В данный момент Хасановы всеми способами пытаются обанкротиться, чтобы не возвращать деньги в организацию. Придумывают какие-то сессии непонятные... (имеется в виду договор цессии, по которому долг Хасанова был переведен на Смирнова из „Алтан Групп“ — ред.) Хасанова всячески пытается подставить меня под удар следствия, наговаривая и клевеща на меня. И в прессу выкидывают непонятные статьи про меня».

Интересное заявление прозвучало в ходе выступления адвоката Гульшат Шакировой. Она предложила судье ознакомиться с неким определением об отказе в возбуждении уголовного дела, но попросила не зачитывать его: в документе фигурирует фамилия, которую прессе слышать «не полагается». Об этой интриге, напомним, «БИЗНЕС Online» заявлял еще конкурсный управляющий Кузнецов, утверждая, что истинный бенефициар махинации – нераскрытый пока, но весьма известный человек. Однако Шакирова назвала этого человека «хорошим и весьма немаленьким».

«Таким же образом подделав подписи Нигматуллина, пытались очернить этого человека, приписав вывод еще 100 миллионов, — мотивировала она необходимость показать судье бумагу, не подшивая ее к делу. — К нашему большому счастью, следствие разобралось. Эти люди – Хасанова и я не знаю, кто еще за ней стоит, наверное тот, кто находится под стражей, пытаются так же очернить моего клиента. Если движения денежных средств до этого не было, а за 6 месяцев прошло более 300 миллионов, я считаю, наверное нужно задуматься о подделке договоров».

Как следует из слов адвоката, знакомого с материалами дела, 300 млн. рублей (в другой раз она назвала цифру 200 млн.) были выведены из компании именно за те полгода, когда СКН официально руководил Нигматуллин. Вывод, однако, Шакирова делает нестандартный – бухгалтерская экспертиза показала, что лично через Нигматуллина деньги не проходили, следовательно Хасанова «подделывала его договора».

В ряду других, более характерных мотивов отказать следствию – дети, примерная явка на допросы, отсутствие новых оснований для ареста – адвокат указала, что если до июня 2017 года Нигматуллин жил под обязательством о явке, то летом ему изменили меру пресечения на подписку о невыезде. Это заявление совершенно неожиданно стало решающим для исхода разбирательства.

Судья Михеев первым делом переспросил следователя о текущей мере пресечения – как выяснилось, челнинские следователи были не в курсе подписки о невыезде. Дело в том, что Нигматуллину за минувшие два года пришлось посидеть на скамье подсудимых не только в Челнах – суды прошли и в других городах, где живут обманутые клиенты «Наследия». Меру пресечения ему изменили в Уфе, и хотя уфимские материалы были подшиты к общему делу, местные следователи о подписке оказались не осведомлены. То ли копия постановления не дошла, то ли затерялась среди 500 томов дела. Словом, препятствие оказалось непреодолимым – хотя старая мера пресечения не имеет значения при избрании новой, в решении суда изменение должно быть указано четко: либо мера изменяется с обязательства о явке, либо с подписки о невыезде. Следователь вынуждена была ходатайствовать о продлении задержания на 72 часа, чтобы найти бумагу из Уфы, либо убедиться, что никакой подписки никогда не назначалось. Адвокат возразила против такого поворота дел, однако суд удовлетворил ходатайство – через трое суток Нигматуллин вернется в зал суда.