Робин Гуд из Поддубровки

Вообще-то ничего сверхудивительного в селе Поддубровка Усманского района Липецкой области не произошло, если смотреть на все обобщенно. Да и не могло: обычное российское село, часть жителей пьет, часть работает — из тех, кто не уехал в город. Но живет в Поддубровке такой Андрей Осмачкин. 48 лет. Фактурный. Девиз: «Лакейство у нас везде и всюду. Единицы, кто может стоять гордо». Хотя, наверное, в каждой деревне есть свои осмачкины: жители их недолюбливают за то, что «им больше всех надо», но как приспичит — бегут за советами именно к ним, осмачкиным.

Осмачкин поддубровский остер на язык, но добродушен, на любой конфликт  реагирует с иронией, что зачастую позволяет вводить в ступор многочисленных врагов. Без шуток Осмачкин относится лишь к собственному ремеслу — деревообработке. И в этом тоже (до недавнего времени) отличался на общем деревенском фоне — был «зажиточным» (своя лесопилка, трактор и «КамАЗ»). Но когда в 2007 году вышел на полный цикл — то есть мог самостоятельно покупать лес, обрабатывать его, грузить и отвозить покупателям уже готовые пиломатериалы, — некие (фамилии, конечно, известны — и не только Осмачкину) сотрудники милиции вышли на него с предложением покрышевать его незатейливый бизнес. Отказался. Что никого, конечно, в восторг не привело.

На пилораму обрушились проверки (в месяц по восемь раз), а на Осмачкина — административные штрафы, обыски (по подозрению в хулиганке) и даже административные задержания. Но как-то удавалось успешно судиться, и так бы, быть может, от него и отстали, если бы он замолчал. Но Осмачкин не только принялся писать жалобы в Москву, а еще взял и организовал в Усмани — прямо в 50 метрах от суда и прокуратуры (наглость какая) — бесплатное юридическое агентство, чьими услугами в большей степени пользовалась сельская молодежь, у которой со времен Анискина отношения с властями не клеились, а уж теперь — без анискиных — и подавно. Ребят призывного возраста повадились регулярно опрашивать на предмет причастности к несуществующим кражам, обыскивать, ничего не находя, но иногда все равно задерживать.

Осмачкин, который специально поступил на заочное отделение воронежского юрфака, помогал им выигрывать суды. Контора называлась «Поддубровское юридическое агентство». Вывеска, к которой Осмачкин приделал красную подсветку из маленьких фонарей, «чтоб в глаза бросалась», гласила: «Представительство интересов в суде по уголовным, гражданским, административным делам. Составление жалоб, исковых заявлений, обращений в любые органы власти, в Европейский суд по правам человека. Правозащитная помощь пострадавшим от произвола представителей власти (полиции, органы прокуратуры, суда), консолидация граждан, общества в противостоянии коррупции, бюрократии, должностному произволу. Общественный контроль за действиями представителей власти под эгидой Международных и Российских правовых организаций».

Несколько поджогов и разбойный налет

Без малого через месяц юридическую контору Османчкина сожгли. Дотла. Пожарная сигнализация почему-то была отключена. Уголовное дело по факту поджога закончилось ничем, несмотря на то, что незадолго до этих событий забросали «коктейлями Молотова» и только что построенный коттедж Осмачкина. Уголовное дело не возбуждали три месяца, и сейчас, спустя полтора года, следствие еще только устанавливает причину возгорания. Затем сожгут машину. Средь бела дня вывезут и украдут пилораму… Но сотрудники полиции опрашивали знакомых Осмачкина не на предмет поиска злоумышленников, а для того, чтобы раздобыть показания против него в причастности к правонарушениям. Потом зачастят к нему самому — требовать документы на трактор и «КамАЗ» — а вдруг они «украденные?». Да ладно — трактор, хотели увидеть правоустанавливающие документы на лопату. И, не получив «разрешительные» бумаги, арестовывали имущество — однажды пару ботинок прихватили. Когда Осмачкин через суд признал очередной обыск незаконным, ботинки вернули — на два размера меньше, чем были, и оба разные… Вернули и трактор с «КамАЗом», но сломанные.

«Думал, запью», — признается Осмачкин. Но не запил, и выкурить его из деревни не получалось: он  продолжал писать жалобы в Следственный комитет и Генпрокуратуру. И к 2013 году ситуация стала уж столь вызывающей, что даже аккуратные липецкие СМИ не могли обойти ее стороной. Писали, как весной 2013 года Поддубровка пережила налет: за одну ночь, 5 апреля, сожгли дом, два автомобиля, обстреляли пулями и картечью баню, в которой в тот момент находились люди, включая Осмачкина, и две машины, причем в одну из них стреляли тогда, когда она двигалась по сельской улице. Все походило на акцию устрашения. Слава богу, никто не пострадал. Но ЧП странным образом не попало в криминальную сводку. Более того, о произошедшем ничего толком не знало и руководство областной полиции, его представители лишь давали понять СМИ: одна бандгруппировка, мол, что-то не поделила с другой. Итог: никаких уголовных дел, а Осмачкина с подачи властей в областных СМИ окрестили «криминальным авторитетом».

— Не бандит я. А Робин Гуд, — говорит мне он. — Понимаете, менталитет периферии намного отличается от менталитета жителей крупных городов. То, что человек может что-то отстоять через закон, здесь такого не понимают. Что такое правозащитник — тоже. Не заведено в Поддубровке было, что по закону можно отстаивать свои права.

Осмачкин — оружейный барон

В одной из жалоб в Генпрокуратуру поддубровский Робин Гуд среди прочего писал: «Поскольку люди, живущие в деревне, не могут получить защиту от органов местной власти, а их уничтожают, поэтому они оставляют за собой право защищаться самим со всем имеющимся у них оружием». И полицейские нагрянули к Осмачкину — искать оружие (он в тот момент был на сессии в Воронеже). Автоматчики в масках с собаками заходили в дома к его знакомым, клали на пол всех, включая старух. Оружия, конечно, не нашли. А Осмачкин вновь через суды признал обыски незаконными. Ответка была оперативной: обыск по факту кражи компьютеров из сельсовета.

— Да много чего было. Как-то мне в ходе обыска втихаря подложили в коробку из-под коньяка электрошокер. Один якобы «находит», спрашивает, откуда это у меня. А другой полицейский вдруг: «Так это же мой электрошокер!» Я им говорю: «Вы, ребята, уж разберитесь…» «Я 16 обысков признал незаконными», — говорит он. Правда, иногда, признается, сдавали нервы. Однажды потащил судью за мантию, «когда она начала отказывать во всех ходатайствах и пошла на решение по односельчанину, которого я защищал. Я говорю ей: «Тормози!» За грубое поведение меня на один день отстранили от процесса. Ну, по-божески…»

Т яжелее всего было с защитой 19-летнего Ивана Труфанова — того, чью баню обстреляли, а автомобиль сожгли. Когда-то Осмачкин дружил с отцом Труфанова, но тот уехал в Москву и попросил друга присмотреть за сыном. И Осмачкин, и Труфанов до сих пор предполагают: в апреле 2013 года налет в селе устроили сотрудники полиции — якобы мстили за инцидент двухлетней давности. Тогда, в День города Усмань, 17 сентября 2011 года, возле сельского кафе Поддубровки произошла стычка между Труфановым и руководителем ОРЧ Усманского ОП Александром Фроловым. Как следует из жалоб Труфанова в СК, Фролов открыл салон машины Труфанова, ударил его кулаком по лицу, затем вытащил из салона и поволок за кафе, но тот вырвался и убежал.

Заявлениям Труфанова и Осмачкина о возбуждении уголовного дела в отношении Фролова в прокуратуру Усманского района и в представительство СУ СК по Липецкой области хода не давали полгода. И только когда жалобы достигли Москвы, липецкий СК возбудил дело в отношении господина Фролова (причинение легкого вреда здоровью) и отстранил его от службы на время расследования. Именно эта победа, как мне представляется, впоследствии обернется для Осмачкина и Труфанова большими проблемами. Но это будет потом, а пока Осмачкин отправится за помощью к липецким правозащитникам. «Они обсуждали планы своей работы, рассказал им, они: ох, ах, напечатали обращение в ФСБ, пошли в липецкое управление, а там один орел сказал им про меня: «Так это ж бандит. Его посадят скоро!» То есть ФСБ уже мной заинтересовалась. Мне не по себе стало. И я решил ехать в Москву».

Приключения Осмачкина в столице

В офисе движения «За права человека» Осмачкин появился именно в тот день, когда его сотрудников вместе с Львом Пономаревым вышвыривали на улицу приставы. Что, увидев подобную чудную картину, сделал бы обычный деревенский человек, пришедший просить помощи у тех, кто нуждался в ней сам? Плюнул бы и развернулся. Но Осмачкин лишь хмыкнул, и остался в офисе на все 12 часов, в течение которых движение держало оборону. Когда же всех выкинули и дело дошло до Осмачкина, то на предложение человека в форме «лишние — отсюда до свидания», ответил: «Кто здесь лишние? Я представитель с региона». И через несколько секунд с помощью приставов вылетел на улицу — вернее, на газон, где сидели все насиль-ственно депортированные, подсчитывая синяки и дырки на одежде.

— …Полицейские, сотрудники ЧОПа у офиса… Каналы в окна с микрофонами лезут, программа «Чрезвычайное происшествие» даже приехала… Лукина не пускают… — вспоминает Осмачкин. — Это же родная для меня ситуация была! Только на более высоком уровне.

Когда все устаканилось (движение приютили друзья-коллеги), Осмачкин явился к Пономареву, рассказ о противостоянии с властями впечатлил. Движение стало оказывать ему правовую помощь, сделав при этом еще и своим экспертом. «Я прям воспрял духом. Вера какая-то появилась», — и обновленным он вернулся в Поддубровку, чтобы, по его выражению, «с новыми силами расшатывать правоохранительные органы» — то есть защищать сельчан. А еще через полгода у кого-то окончательно сдадут нервы. Осмачкина арестуют.

Злостные угонщики, или Жертвы телепатии

«У задержанного в Липецкой области угонщика оказалось выданное Львом Пономаревым удостоверение правозащитника», — информировал население липецкий новостной портал. Осмачкина обвинят в том, что вечером 31 декабря 2013 года он вместе со знакомым, находясь в городе Ельце, «забрался в чужой автомобиль, попытался на нем скрыться, но был задержан с поличным». Знакомым оказался тот самый Иван Труфанов, из-за которого отстранили главу усманской полиции (через некоторое время после ареста Осмачкина и Труфанова уголовное дело в отношении господина Фролова прекратят).

Дело по угону инициировал отдел по борьбе с бандитизмом города Липецка. Версия полиции такова. Потерпевший Мамедов 28 декабря 2013 г., за два дня до угона, купил подержанный автомобиль «ВАЗ 2114». На этом автомобиле он, по его словам, 30 декабря решил проведать своего друга, проживающего в Ельце. У друга просидит до трех ночи, пока не услышит крики с улицы. Спустится, увидит, что машина стоит не на своем месте, а вокруг нее — сотрудники полиции. Которые и пояснят: его машину пытались угнать.

Откуда узнали, раз сам Мамедов не жаловался? А к ним, оказывается, в период с 28 декабря по 30 декабря поступила оперативная информация из управления уголовного розыска по Липецку, сотрудники которого (правда, непонятно откуда) узнали, что именно в ночь с 30 на 31 декабря из двора дома 13А на ул. Юбилейная в Ельце двое неизвестных (на суде один из оперативников признается, что имя Труфанова было известно заранее) будут похищать автомобиль «ВАЗ 2114», госномер такой-то. То есть, если верить липецким операм, раскрывают преступления они с помощью телепатии: потерпевший еще не успел купить машину, а они уже знают, что ее будут красть, причем адрес места преступления, время похищения, марка, цвет и госномер автомобиля и «спонтанное» намерение потерпевшего Мамедова поехать в гости к своему другу, — все это им будут известно заранее.

Осмачкин под следствием

Из показаний оперов следует, что они, прознав про готовящееся злоумышление, взяли двух понятых «с улицы» и выехали в адрес вечером 30 декабря, чтобы установить наблюдение за машиной будущего потерпевшего. Около двух часов ночи приехали Осмачкин с Труфановым, вышли, подошли к машине Мамедова, Осмачкин якобы открыл водительскую дверь, а Труфанов сел за руль угоняемой машины, за одну-две минуты без ключей завел и «начал движение», после чего «угонщиков» задержали.

О чем не говорилось в полицейских сводках? О том, что Осмачкина  все же задержали на улице, а Труфанова — в его собственной машине. Обоих попинали хорошенько с использованием электрошокера, а затем Труфанова, по словам «угонщиков», увели во двор, где посадили за руль неизвестного автомобиля и сфотографировали. Ну а потом Труфанова и Осмачкина доставили в елецкое ОМВД, где и предъявили обвинение. К делу следователь приобщит сделанные операми фото Труфанова за рулем неизвестного автомобиля, который в итоге окажется «Жигулями» Мамедова. Проводить судмедэкспертизу по факту применения электрошокера никто не станет, хотя многочисленные следы на теле Осмачкина и Труфанова подтвердят навестившие их в СИЗО правозащитники.

Что еще сделает следствие? Проведет товароведческую экспертизу, которая установит: автомобиль потерпевшего стоит 160 тысяч рублей, соберет отрицательные характеристики на Осмачкина и Труфанова — ну, например, такого рода: «на замечания и предложения сельсовета не реагирует», «пишет жалобы президенту, в прокуратуру, в областную администрацию». Еще следователь съездит в Москву и допросит человека, продавшего Труфанову подержанную машину, на которой он ехал с Осмачкиным к месту будущего «преступления». И — все.

А на дактилоскопическую экспертизу как-то времени не нашлось, как и на экспертизу биологических следов. Еще раз объясняю по буквам: ни с автомобиля, который якобы пытались угнать, ни с предметов, обнаруженных в салоне и якобы использовавшихся Труфановым (шапка, фонарь, нож), ни с руля, ни с коробки передач не были сняты отпечатки пальцев, как никто не исследовал и биологические следы (волосы с шапки, например). Все ходатайства об этом следователь отклонил за один день и через три месяца направил дело в суд.

Осмачкин в СИЗО

В СИЗО Осмачкин встретил новый, 2014 год. Коллеги из движения «За права человека» поддерживали его — писали письма. Письма, само собой, проходили тюремную цензуру. Правозащитники шутили в своих посланиях: «Андрей, скажи, дают ли тебе там мороженое? Если нет, я напишу жалобы…» «Совсем голову потеряли…» — констатировала сотрудница УФСИНа, передавая Осмачкину очередную корреспонденцию.

Однажды пришла прокурорша — выслушать жалобы контингента. Осмачкин принес ей стопку. Она скажет с раздражением: «Голова побелела, а ума не набрался. Че тебя несет-то?» «В смысле?» — не понял Осмачкин.  «Все твои жалобы мы знаем». — «А уголовные дела где?» — «Какие дела? Скажут — будут дела, пока никто не говорит». — «Че ж тогда приехала?» — «Планово… Но тебе, смотрю, не хватает адреналину и скандалу».

В апреле Осмачкина отпустят под домашний арест. Труфанова — нет. Судебный процесс сейчас подходит к концу в Елецком суде. Скоро прения. Перед судом я поехала в Поддубровку — к Осмачкину. «Приезжайте, траву к вашему приезду покрашу», — хмыкнул он в трубку. Сразу выкладывать свою историю не стал, что-то все мялся, отшучивался («может, полстакана сперва?», хотя не пьет) — короче, стеснялся односельчан, которым тоже захотелось послушать. «Прима-балерина ты наша, начинай», — шептали ему. Осмачкин в итоге решил обо всем рассказать подробно, но без посторонних ушей.

— Как же, — спрашиваю его, — вы дошли до жизни такой, автомобили угоняете?

— Дело было как. Вечером 30 декабря у меня что-то настроение совсем после всех судов испортилось. Новый год не радовал. Перспективы никакой. Вроде ничего не случилось, но как-то тоскливо стало. Я позвонил Ивану, говорю: «Давай, завтра навестим Харитончик, поздравим». Женщина, сразу скажу, нрава крутого, упертая в плане борьбы с полицейскими, прокуратурой и Следственным комитетом. Она даже когда в прокуратуру приходит, ее прокурор не пускает. Меня с ней Пономарев познакомил, она — правозащитница из Ельца. Иван согласился. В Елец на его машине мы добрались рано утром 31 декабря. Но точно, где ее дом,  не знали. Звонить ей, чтобы уточнить, было рановато. Мы остановились, минут пять посидели в машине, я вышел, чтобы спросить у кого-нибудь дорогу, и вдруг ко мне подлетели бойцы «Собра»…

Осмачкин на скамье подсудимых

В суде потерпевший Мамедов выступал один раз — в самом начале. Привезли его те самые опера, что задерживали Труфанова с Осмачкиным, а теперь проходят по делу свидетелями. Как и на следствии, потерпевший сказал: известно ему все со слов сотрудников полиции, сам ничего не видел. Еще поведал, что уже давно продал машину, хотя следствие передало ему технику на ответственное хранение как основное вещественное доказательство по делу. То есть машины сейчас вообще нет. Ее местонахождение не установлено даже приблизительно. И на основании того, что вещдок продан, адвокатам Осмачкина было отказано в осмотре вещественного доказательства. Защита (ее представляет сотрудник движения «За права человека») просила потерпевшего представить хотя бы договор купли-продажи, Мамедов пообещал, но пропал. Так что выяснить, например, куда потерпевший выбросил еще один вещдок — сломанный замок зажигания, не представляется возможным.

Что касается оперативников, то они — как настоящие партизаны на допросе. Осмачкин спрашивает одного из них:

— Откуда поступила оперативная информация о возможном угоне автомобиля?

— Я вам этого не скажу. Оперативная информация.

Да и понятые, присутствовавшие при предполагаемом угоне и задержании подсудимых, на большинство вопросов отвечают «не помню».

В перерыве между заседаниями в Ельце Ивана Труфанов успели осудить в Усмани к пяти годам по другому делу, которое возбудили после того, как из-за него отстранили начальника усманской полиции. Труфанова сначала настоятельно просили отозвать заявление на полицейского чина, за отказом последовали уголовные дела — якобы молодой человек залез в чужой дом с целью кражи, но нарвался на сидевших там в засаде полицейских, ну и якобы огрел арматурой одного из них… И теперь за «покушение на кражу» и «применение насилия, опасного для жизни или здоровья, в отношении представителя власти», получил реальный срок. Хотя судмедэкспертиза, сделанная по ходатайству защиты, показала, что повреждений у полицейского не было.

Перерыв в Елецком суде. Обедаем. Осмачкин заказывает себе блинчики со сгущенкой и мороженое. Любит сладкое.

— Это просто судьба меня так ведет. Я по судьбе делаю все добросовестно, куда бы она меня ни бросала… Все тяжести и лишения переношу достойно, елки-палки. На судьбу не ропщу. Но честно, уже устал, не нравится мне все это… когда видишь, что пользы нет, столько потраченной энергии, здоровья, сил. И главное — видишь, что ты прав, а тебя никто не слышит. Морально убивает… Мне больше на «КамАЗе» нравилось ездить: на «КамАЗе» едешь — отдыхаешь…

«КамАЗа» у Осмачкина уже нет. Но зато есть человек, который без него никак не сможет, а он без нее — младшая 12-летняя дочка. Она имеет инвалидность. Когда его несколько месяцев держали в СИЗО, дочка слегла, забросив учебу: очень к нему привязана, а он к ней. Но об этой теме Осмачкин старается не говорить, а уже если говорит, то без шуток. А ко всему остальному он привык.